Туризм / Алтай / РИФформа / Артисты

АЛЕКСАНДР БАРАНОВСКИЙ:

«МНЕ БЫЛО ПОНЯТНО, ДЛЯ ЧЕГО ЭТО ДЕЛАЛОСЬ»...

Евгений Гаврилов: – Александр, расскажите о последних ваших проектах в кино.

Александр Барановский: – На данный момент перерыв в съёмочном процессе. Ближайший проект, который должен выйти – «Хорошие парни», мы снимали компанией «Star Media» (Украина) – восьмисерийный проект о двух милицейских напарниках, которые пытаются добром и всеми другими способами победить всевозможные группировки. Очередная стрелялка, но очень качественно сделанная. Он должен в ближайшее время выйти. Должен был выйти в апреле, но выход задерживается. Всё на уровне переговоров, на стадии предложений.

В театре у меня перерыв. Причём, как только я уехал из Новосибирска, я решил, что пока театр для меня остаётся на втором плане, пока не готов. Понял, что пока не хочу. На данный момент я занят спортом, музыкой, профессиональными вещами. Тренируюсь по общим спортивным приоритетам, чтобы выглядеть красиво и хорошо, плюс верховая езда, которая началась как хобби. А музыка – гитара, надо переходить на другой уровень. Три блатных аккорда – тоже мало. Это очередное хобби, увлечение, которое может в будущем пригодиться. Всё, что мы не делаем – для профессии важно. Самоучители, нотные станы… На данный момент осваиваю композицию, подбор для соло. В качестве самоучителя – Интернет-проект.

– Чем вам запомнилась работа в проекте «Хорошие парни»?

– Была очень хорошая команда. Молодой режиссёр Олег Туранский. Молодой парень, но при этом на площадке очень талантлив. При его появлении на площадке спокойствие, тишина и творческая рабочая атмосфера сразу возникали. Ни ругани, ни мата, что периодически в кино присутствует, амбиции и ещё какие-то вещи. В этом плане очень хороший альянс всей съёмочной группы. Оператор просто превосходный – Сергей Рябец. Человек, который помимо операторского своего ремесла, искусства, ещё помогал какими-то идеями, подсказками, что было приятно.

Что касается партнёрских отношений, то у нас был замечательный актёр Сергей Романюк, украинский актёр, у которого можно учиться и учиться. Хотя он возрастной, но при этом у него такая сумасшедшая энергетика, определённая помощь с его стороны, подсказки, которые очень помогали.

На самом деле вся группа творческая и партнёры – люди уже опытные, дающие играть и помогающие в этом плане. Поэтому проблем практически не было.

– Чем вам понравилась работа в кино, в отличие от театра, в котором вы достаточное количество времени проиграли?

– Две большие разницы. Это две разные профессии. Актёр театральный и актёр кино. Для меня очень интересны помимо процесса съёмочного тонкие вещи, которые связаны с крупным планом в кино. Потому что всё-таки на сцене крупного плана нет. Там другая энергетика, другой посыл и иные способы выражения. В кино очень интересна тонкая грань, когда одна бровь может создать определённый взрыв. Такие вещи – самые интересные.

– Что было до «Хороших парней»?

– Был ещё один серьёзный проект. «Защита против», по роману Михаила Барщевского «Командовать парадом буду я». Тоже восемь серий, у меня была главная роль. Эту работу считаю дебютом.

– Как вы попали в проект «Хорошие парни»?

– Практически изначально всё получилось неожиданно. Я очень верю, что нам сильно помогают звёзды. Потому что это дело удачи, дело случая. У нас закончился период озвучания на «Защите против», и буквально прошла неделя, как мне позвонили из компании «Star Media» и сказали, что 9 числа, а было 6, я должен быть в Киеве. А пробы были месяца за два до того. Я даже успел про это подзабыть, что это такое и что за проект. Мне пришлось перезванивать, чтобы уточнить. Это было очень неожиданно.

– В кино вы пришли из театра. Почему вы выбрали театр?

– В моей жизни произошли определённые события, о которых не стоит говорить. В общем, в начале 9 класса я побросал всё, чем занимался. Это была легкая атлетика, каратэ, какие-то спортивные вещи, школьные дела и увлечения. Девятый класс у меня прошёл без каких-то увлечений.

Но у нас был друг семьи Сергей Мурашкин, актёр театра «Глобус». Мы встречались и общались какое-то время. Он и сделал предложение: «У нас есть студия пластики в театре, танцевальная, и если ничем не занят, есть интерес и желание, то попробуй». Я пришёл с начала сезона, попробовал, протанцевал и через полгода у меня стало что-то получаться.

Увлекли меня в театре люди. Это первое, что может увлечь человека. Человеческие отношения. Во-вторых, за те полтора-два часа, которые человек, актёр проживает на сцене, он практически во всей своей жизни столько не проживает. Вот эти эмоциональные взлёты и падения интереса – вот они и стали определяющим в выборе пути.

В школе я учился в физико-математическое классе, и был очень далёк от искусства, от литературы. Но постепенно меня затянуло, и в итоге к 11 классу, когда надо было выбирать куда поступать, я выбрал театральное. Потому что за плечами было два года театра, людей искусства, культуры, новых событий, ощущений.

Я поступил и продолжал работать в театре пластики.

– Но до девятого класса вы были увлечены математикой и физикой?

– У меня так получается, что я где-то постоянно недобираю. Когда был выбор после третьего класса, по какому направлению идти, я недобрал два балла для того, чтобы попасть на физмат. Мне был задан вопрос, даже не родителям, а мне – хочу ли я этого? Я сказал, что хочу. И в итоге всё получилось. И, по мнению мамы, я должен был поступать в нормальный человеческий вуз, получать нормальную мужскую профессию. Но первый же экзамен я завалил, так как знал, что очень хочу в театральный. В который знал, что поступлю.

Поступая в театральный, учась на физмате, я практически не знал литературы. И на первый курс меня взяли вольным слушателем. Потому что завалил литературу подчистую. И первый семестр сутками читал, чтобы наверстать упущенное.

Сегодня я периодически возвращаюсь к школе. Потому что недоучил литературу. Но тут надо и никуда не денешься. В школе то, что интересно читать, не давали.

Сейчас интересно. С каждой книгой, главой всё интереснее. Я сейчас вообще вернулся к «Тому Сойеру», к каким-то сказочным вещам, к Джеку Лондону, которого мы в школе никак не изучали. Театральная программа была тоже из другого материала сложена.

– Что бы вы отметили из прочитанного вами за последнее время?

– Я бы ничего не выделил. Я читаю какие-то вещи, которые сейчас на слуху. Как началось с Харуки Мураками, Дена Брауна, Маркеса, Януша Вишневского «Одиночество в сети» - какие-то вещи, которые необходимо знать, чтобы общаться с людьми, которые говорят об этом, которых это интересует.

Я вернулся к «Мастеру и Маргарите» и наконец-то, взахлёб прочитав, понял, что это близко и интересно, здорово. Меня зацепило это только сейчас, про прошествии многих лет. Наверное, это единственное из всего прочитанного.

Вернулся к Евтушенко. Вчера показывали его концерт, хотя месяца два назад прочитал какие-то его вещи. Смотрел буквально взахлёб.

– Расскажите о ваших спортивных увлечениях.

– Ещё в начальных классах я начитал бегать за школу на соревнованиях местного «разлива». Были и первые места. Бегал на лыжах, тоже за школу. Районные, городские, областные соревнования. Потом в моей жизни появился тренер Александр Малков, ныне покойный, друг моего отца, тоже покойного – серебряный призёр тогда ещё СССР по каратэ. Было предложение, которое я принял, и тренировался на дому. После этого пошёл в спортивный клуб армии, был на каких-то соревнованиях. Но это было больше для себя, чем для спорта, спортивных высот. Не покорение и не профессиональные увлечения.

– Чем, по-вашему, отличается «Глобус» от других театров Новосибирска?

– Мне сейчас трудно говорить о «Глобусе», последние годы я не видел того, что в нём ставят. От тех вещей, которые я видел, приезжая, то не был от них в восторге. Я смотрел спектакль на Малой сцене с новыми ребятами.

На тот период, когда я работал в нём, была жива ещё идея и слава дуэта, хотя их уже не было – Марии Евсеевны Ревякиной и Григория Яковлевича Гоберника, которые дали добро на создание двух студий детских и юношеских, которые подняли планку музыкального уровня спектакля, а какие-то вещи были доведены до уровня шоу. Последнее, что я говорил, это о разноплановости работ, которые выпускались на сцене.

Во-первых, две сцены: Малая и Большая. Если «Красный факел» имеет такую возможность, то в общем-то и всё из драматических спектаклей. Вот два театра. «Глобус» имел возможность, техническое оснащение для того, чтобы было две сцены.

Во-вторых, фестивальные проекты, в которых «Глобус» принимал участие и был одним из организаторов, он имел возможность показывать какие-то новые вещи, которые приезжали из-за границы и из Москвы.

А воспитан я был изначально на студии пластики, так или иначе. Поэтому Георгию Вячеславовичу Ерасек и Наталье Порфирьевне Ерасек я благодарен за свою любовь к театру этой разноплановостью. Вот это на тот период для меня было важно. Студия пластики Георгия Ерасек изначально.

– Какой из театральных проектов вы отметили для себя как наиболее для вас значимый?

– Спектакль «Ромео и Юлия» - пластичная студийная постановка. Я должен был выходить на премьеру и вводился на роль Ромео, буквально за неделю до выхода я слетел с мениском. Полгода восстанавливался, в итоге вышел. Для меня это самый эмоциональный, близкий мне спектакль.

И одна из последних работ – это уже на сцене актёрской антрепризы в Новосибирском Доме актёра – роль Бруно в комедии Альдо Николаи «Любовь до гроба». Потому что для меня вообще комедийный жанр – сложная штука.

И здесь у меня было, во-первых, мало опыта, а во-вторых, очень неплохая работа. Это для меня важно. И потом была возможность сделать то, что хочется. Не конфликтовать, а что-то искать. Это было очень важно.

Две такие разные вещи, но они очень значимые для меня.

– Почему юмор для вас сложнее?

– Да, для меня сложнее. Я считаю, что юмор – штука очень тонкая. Взять современный юмор, то он кроме как просто похохотать не даёт больше никакого эффекта.

А юмор подразумевает какой-то подвох, какую-то степень мышления, и об этом нужно думать, для того чтобы это понять. Это очень сложно.

– В вашей жизни был период, когда вы занимались пивоваренным оборудованием. С чем это было связано?

– Так же, как и все. Муж моей сестры, мой шурин, занимался пивоваренным оборудованием. Когда я решил, что мне нужен перерыв, а на тот период я думал о том, что я вообще ухожу из профессии, поехал в Германию, и мне предоставили такую возможность. Учиться и работать параллельно. Я занимался сваркой, у меня есть даже какой-то разряд европейский, варю аргоном. Учился пневматике, при этом я сидел на встречах, и мы разбирали все эти уже больше политические дела. Больше, чем финансовые. Договорённости, решения конфликтов. И по прошествии двух лет на тот момент была такая планка поставлена, я должен был быть представителем России в этой компании. В итоге это закончилось тем, что мне это стало безумно не интересно, и я решил, что надо работать там, во что влюбился.

– Потом вы работали в новосибирской антрепризе. Чем она была для вас интересна?

– Всё-таки антреприза подразумевает работу каждого артиста. Основное в репертуарном театре то же самое пытается делать, потому что все переходят на подножный корм. Но тогда для меня это было ново. Отличается как жанр и отличается от репертуарного театра любым желанием актёра делать эту работу, делать её как можно лучше.

Не покривлю душой, сказав, что не все работы театральные в репертуарном театре нравятся, которые ему предлагаются, даются. А здесь есть возможность выбора, собственного творчества, идеи.

– В каких фильмах вам хотелось бы участвовать как актёру?

– Я очень давно не видел хорошей драмы. Наверное, сейчас я бы хотел сыграть драму и поучаствовать в проекте, который был интересен именно вот этим решением проблемы.

Мы разговаривали на эту тему в Киеве, и у нас родилась идея о том, что человеку изначально дано практически всё. У него получается всё, несмотря на то, в каком направлении он идёт. А он выбирает упрощённый, неправильный путь. Путь порока, разбоя, обмана. И там у него всё складывается. Но при этом именно так всё происходило бы на другом пути. На пути созидания и творчества.

И вдруг человек останавливается перед каким-то выбором, который даёт ему жизнь, оценивает пройденное и начинает решение проблемы, в которую он попадает. Как ему выйти из той ситуации, в которой он уже существует? Зачастую человек не находит выхода, потому что он уже затянут. И это драма.

В таком проекте я хотел бы поучаствовать. В таком кино.

– Есть ли для вас актёрская планка, к которой вы стремитесь?

– Все разные. Я влюблён в работы Константина Хабенского, причём в те, которые и его на какой-то уровень подняли. Это был «Час пик» с его участием, и в «Движении». Два похожих фильма. Это то, о чём я говорил. О драме. В кино он для меня на очень высоком уровне.

Наверное, к такому уровню на данный момент можно стремиться. А потом я услышал очень хорошую фразу Бондарчука, которая мне понравилась: «Посмотрите на американских актёров – Бреда Пита, мало того, что он, скотина, хорошо выглядит, но он ещё и играет отлично».

Вот этот альянс очень хорош, действительно. Нужно быть разноплановым, интересным, быть внутренне подготовленным, профессиональным. Как Константин Хабенский.

– Ваши пожелания любителям хорошего кино в городе Бийске Алтайского края?

– Я был в Бийске, в который мы пришли в три часа ночи на байдарках по Бие. Мы сплавлялись с Телецкого озера. Города почти не видел, но пожелать хочется беречь то, что есть. А есть потрясающая природа, хорошие, добрые душевные люди, взаимоотношения, которые очень нужно сохранять и развивать.

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru