Туризм / Алтай / РИФформа / Музыканты

АНДРЕЙ ВАСИЛЬЕВ:

«Я – КЛАССИЧЕСКИЙ ПИТЕРСКИЙ ГОПНИК»...

Евгений Гаврилов: – Андрей, над какими проектами вы работаете в настоящее время?

Андрей Васильев: – Алёша Хрынов, он же «Полковник», который задумал год назад записать альбом, прислал ко мне ряд mp-треков. Дома что-то собрал на компьютере, типа джинглов, и потихонечку на студии ВИА «Поющие гитары» мы этот альбом записали. Сейчас свожу его дома. А на студии довожу до полного, окончательного варианта.

– Когда впервые ваши пути пересеклись с Хрыновым и чем запомнился проект «Полковник и однополчане»?

– Вначале, в году 1988, Алёша это помнит, мы пересекались с ним на фестивале в Подольске. Но поскольку я был в космическом полёте, то плохо себя помню тех времён.

Потом «ДДТ» устраивало фестиваль в 1996 году на Петровском. Вышел человек с гитарой, с бородой и спел 4-5 песен. Я сошёл с ума. Это был 1996 год, начало гламурной блевотины, брит-попов. Этого дерьма вышло тогда много. А он спел так, что просто было всё, отпад! Алёша тогда предложил мне: «А что такого? Давай альбом запишем». – «Хорошо». После этого, спустя время,  звонят мне со студии «Мелодия» и приглашают на запись. Прихожу. Там сидит оператор Саша Докшин, который «Аквариум» рулит. Я говорю: «А где артисты?» Он глазами показывает за пульт. Там два подарка: Лёша и Сергей Николаевич Чиграков спят на матрацах. Спрашиваю: «Что делать, надо посмотреть». – «А что смотреть? Включай гитару и давай фигачь!»

Серёга и Саша были, конечно, большие мастера. И потом всё, что записали, как-то умудрились нарезать, склеить. С Алёшой у нас стали тёплые, дружеские отношения. Даже, я бы сказал, братские. Он наезжает иногда в Питер вокал прописать. Сейчас у него играет замечательный Макс Повецкий – скрипач, просто убойный. Вот они приезжали вдвоём. На «Роллинг Стоунз» приезжал с друзьями на машине.

Кроме нас в том проекте участвовал Лёня Фёдоров. Они же с Хрыновым друзья. Он разные авангардные штуки записывал. Дима Некрасов приезжал, у которого была группа «ДНК».

Нас объединяла общая любовь к человечеству и земному шару.

Я был очень сильно загружен. «ДДТ» – такая группа, где практически каждый день идут репетиции. И особенно там не расслабишься. Надо себя блюсти, соответствовать. Постоянные репетиции. Юра – человек серьёзный, не даёт никаких поблажек.

А здесь была абсолютная свобода. Буддийское ни к чему непривязывание. Анархия. Я тогда очень хорошо отдохнул. Какие-то важные пометки у себя внутри на полях сделал. Понял, что, оказывается, можно музыку делать и по-другому. И всё так успешно покатило.

А поскольку все были заняты своими «пирогами»: Серёга со своим «Ко», Лёня – «Аукцыон», у меня «ДДТ», всё благополучно завершилось. Лёшка уехал в Нижний и собрал своих «однополчан». Которые до сих пор записывают альбомы, абсолютно ломовые.

Но почему-то не очень проникаются к ребятам из Нижнего Новгорода. Удивительно, потому что это очень кайфовые музыканты. Например, такая команда «ДНК» Димы Некрасова. Все музыканты играют у Билана: Мишаня-гитарист, басист. Вот если оттуда убрать Билана, отодвинуть и добавить Диму Некрасова, то будет «ДНК».

Мы ещё как-то стараемся поддерживать друг друга.

– Когда ваш путь пересекся с Сергеем Чиграковым?

– С Чиграковым мы первый раз познакомились у Шурика Чернецкого в Харькове, в году 1991, если не ошибаюсь. Он тогда ещё играл в «Разных людях». Мы приехали к Шуре домой, и там сидел какой-то парень. Он на гитаре играл песни про какие-то лагеря, бурых медведей. Я подумал тогда, что этот человек пришёл недавно из мест заключения. А оказалось, это Сергей Николаевич.

Потом, помню, Серёга приезжал в Питер, собрал свою «Ко», и мы с ним периодически встречались. Когда он пошёл в гору, мы вновь с ним пересеклись в 1996 году.

Кстати, вчера у него родился сын. Так что мы с Серёжкой работаем над демографией, повышаем рождаемость. Вот такие мы записываем «альбомы».

– Участвовали вы в записи альбома «Comeback»?

– Нет. Там и без меня было полно участников. Как обычно, приехал Шурик, и ему надо было скорее записать бюджетную пластинку. Я даже не помню – звонили мне или нет. Уже после того, как все разбежались, записали, сел играть. Шура звонил: «Давай, давай!». У меня уже два года было вольных хлебов. Я сказал нет. Музыкантов ему предложил таких, как Валеру Тхая, который сейчас выступает со второй «снайпершей» Светланой Сургановой. Тогда Шурику посылал подобных гитаристов.

Помню, он мне позвонил на Страстной неделе, чуть ли не в день рождения Майка: «А чего ты не хочешь? Ты меня не любишь?» Саня такой мне нож в сердце всадил! «Ладно, – говорю, – давай тусоваться».

С Серегой мы иногда пересекаемся. Когда у него есть свободное время, мы играем вместе. У нас сейчас вышел концерт на DVD в «Red Club», по-моему, я участвовал в «Бизонах». Там Наиль и Серёга записывали. Борюсик что-то на барабанах играл.

– Везде, где встречаются ваши имя и фамилия, пишется экс- «ДДТ». Но ведь у вас так много не менее значимых проектов…

– Потому пишут «ДДТ», так это раскрученная марка. Мы не говорим про уровень. Трений у меня в ДДТ» особых не было, просто там собираются ребята делать что-то вместе. И я начал понимать тогда, что сердце не лежит к музыке совсем. В голове работает только калькулятор. Ты играешь концерт, а думаешь так: «Трюмо мы поставим в эту комнату. Мы поедем отдохнуть туда». И т.д. Это же ненормально. Дело всё было только во мне самом.

Я – классический питерский гопник, который подавился капитализмом. Просто не выдержал. Мой алгоритм, видимо, написан под другие вещи. Не под звёздную фигню. Муссируется: ушёл, пришёл. Если ты относишься к человеку с теплотой, это твой друг, то «уйду с дороги, таков закон: третий должен уйти». Достаточно основательная мужская позиция.

В «ДДТ» я узнал, что такое настоящие человеческие отношения между людьми, обрёл господа Бога – самое главное.

Во-первых, в «ДДТ» постоянная пахота, работа. В голове вертится только одно: альбом, концерт. Никакой личной жизни. Во-вторых, друзья. Что Юра, что Вадик, Игорёха Доцик, Никита Владимирович Зайцев.

Зайцев – тот человек, о котором можно написать книгу. Такое даже в голливудских блокбастерах не встречал. Это такая глыба! При мне человек творил просто чудеса. Как музыкант – само собой. Он мог довести до слёз любого отморозка игрой на скрипке. И не только игрой. Это был мой второй папа на гастролях. То, что я пытаюсь сделать сам – жалкая пародия на Никиту Владимировича. Глыбище и музыкантище! Человек, к сожалению, забытый очень быстро. Я считаю, что это просто неправильно.

«ДДТ» практически держалась на трёх китах: Юра, Доца и Никита, которые этот проект и раскачали.

– Что послужило толчком вашего ухода из «ДДТ»?

– У великого Кришны был такой сподвижник Арджуна. Ему Кришна задал вопрос: «Что ты всё время мне поддакиваешь, не споришь со мной? Никогда. Всё время смотришь мне в глаза». Арджуна сказал: «Потому что мои глаза говорят мне больше, чем слышат мои уши».

Насчёт последней капли. Мы собираемся репетировать, смотрю на выражение лиц и вижу, что кроме облома от моей игры у людей ничего нет. Я постарался разобраться в себе. Чем занимаюсь и до сих пор. Не катит и всё! Мне не хотелось превращаться в пенсионера, которого возят за собой, а он из себя ничего не представляет. Просто фуфло перестроечное.

Началось как спасение души. Это со мной были большие проблемы. Я превратился просто в никто и ничто. Когда сердце не работает. Самое страшное, когда внутри пустота. Творчества никакого не было. Только отработка каких-то былых навыков. Это очень некрасиво по отношению к своим же друзьям из «ДДТ» и по отношению к тем людям, которые приходят на концерт.

– Что бы вы могли рассказать об одном из проектов, в котором вы участвовали, – «Дубах-колдунах»?

– Начиналось в 1990 году. Тогда два месяца «ДДТ» жило в Калифорнии. Там живые легенды круглые сутки, там на людей сваливается столько информации! И через недели две включилась просто ностальгия. Мы спросили: «А чем наши-то «битлы» хуже?» Которые остались дома в далёкой России. У которых струны были из телефонного провода сделаны. Но как они рубились! Почему бы не сделать то же самое, с тем же драйвом подачи песни редких композиторов. Песни, ноги у которых ясно, откуда росли.

Всё это было на уровне мифотворчества. Костян Кинчев должен был играть на бас-гитаре и петь песню «Чернобровая дивчина». Всё то было на уровне слов. А потом Вадик Курылёв записал этот материал. Он сказал, что запишем альбом, нас приглашают выступить на одной из вечеринок. Собрались, отрепетировали и хлопнули. Это имело почему-то бешеный резонанс, люди просто сошли с ума.

Это был где-то 1993 год. Самый пик перестроечного плакатного пафоса. А тут – раз! И, оказывается, есть вещи незыблемые. Как любовь, тоска, печаль.

Потом нас хотели вписать в какую-то блудливую историю. Это были первые ростки. Нас начали приглашать на какие-то презентации, созывники. Помню, пригласил нас один ансамбль в конце сыграть в каком-то бизнес-центре в Москве. Столы. Сидят спонсоры всего, видеокамеры. А в уголочке люди в косухах с воздушными шариками ходят.

Короче, почесали репы. Сделали все ручки вправо и поняли, как это всех достало! Решили, что этим заниматься не надо и закрыли себе дорогу туда раз и навсегда.

Слава богу, что вся эта история закончилась очень быстро. Потому что дальше один и тот же сценарий, одно и то же. Минусовочка – и погнали. Получится, что наконец-то рокеры за ум взялись. Чтобы не превращаться в эту блевотину, мы просто успешно разбежались.

А насчёт «Дубов-колдунов»… Сейчас «Разные люди» можно назвать как состав «Александр Чернецкий и «Дубы-колдуны». Наиль ушёл с Юрой, Боря занят в «Аукцыоне». Мы сейчас играем в составе: Миша Нефёдов, Вадик Курылёв и я. Втроём. Так что мы живы, но уже в другом качестве.

– Какое значение для вас имеет сотрудничество с Александром Чернецким?

– Сашка – мой доктор. Он меня абсолютно вылечил. Более мощного человека, адекватного, который смотрит на вещи реально, такого пульса, просто не встречал. Мне просто везёт на людей. Рядом с ним стыдно врать, говорить о негативе, позитиве. О Шуре, чтобы не уходить в пафос, много могу говорить. Он, как и я, не любит всех этих историй. У него простой принцип: дали мяч, так пинай.

Мы не собираемся ни на какие репетиции. Ничего этого нет. Искренне уверен, что  любовь нельзя репетировать. Достаточно друг друга увидеть, переглянуться и уже можно жить спокойно. Мне это даёт такой бешеный заряд. Просто надо смотреть на Сашку. Как он рвётся. Мои поиски самого себя закончились малышом. Дочкой. Приоритеты расставлены. А Саня… Это такая батарейка! Для меня лично.

– Где вы обычно выступаете?

– Выступаем мы обычно в московских клубах, на фестивалях. Встречаемся непосредственно на площадке. Безо всяких подготовок. Садимся в поезд. Встречаемся на вокзале, как старые добрые друзья. Мы стараемся друг другу не надоедать всякими перезвонами, этим ненужным мусором. Просто собираемся, включаем гитары и играем.

Некоторые песни, которые поёт Саша, мы репетируем прямо на концерте. Он просто говорит: «Я вот песню написал. Начну, а вы подхватите». Как в фильме «Иван Васильевич меняет профессию». У нас нет такого на пальцах, на губах, как в «Весёлых ребятах» в поездах. Сыграем? Сыграем! Открытий никто уже давно музыкальных не делает.

– Что за проект – союз творческих людей, «Ствол»?

– Это ко мне обратились молодые мальчики, которые копытом стучат. Человек решил вложить деньги и записать своего друга. Постоянно сочиняют песни оба, спорят, обсуждают. Им понравились очень «Разные люди», драйв, и решили, что давай-ка запишем. Пытались, пытались, пытались… Получилось такое г…

Я сказал: «Знаете что, ребята? Мне просто стыдно за это ещё и деньги получать. Соберите каких-нибудь молодых ребят, походите по концертам, потусуйтесь, посмотрите, что вам ближе. Собирайте единомышленников и записывайте. Не превращайте всё это в засиженный кабак, где старые бакланы сидят и записывают себя».

Записали они восемь треков, из них два, считаю, очень удачных. С драйвом. Вот мальчишки остановились на полгодика. Сейчас снова стартуют. Что-то записывают, интересуются, звонят иногда. Это хорошо, когда молодые люди вбивают деньги не в наркотики, в бухло и проституток по вызову, а сами оплачивают студию, приглашают каких-то музыкантов.

– «Айболит-66» – это что за неудавшийся проект?

– «Айболит – 66» – это «Дубы-колдуны». Они так должны были называться. А потом Вадик с Сергей Порощуком(гр. «НЭП») посидели, позвонили и сказали: «Придумали название просто смерть. «Дубы-колдуны». Я чуть не выпал!

«Айболит-66»: мы планировали быть всем обязательно в клешах, причём в дембельских. Игорян Чумычкин (гр. «Алиса») как-то приехал ко мне. Утром открываю. Стоит человек в дембельских клешах, в пальто, с гитарой. Говорю: «Игорян, что случилось?» – «Я на репетицию приехал». Это миф, который был запущен. Не было же тогда, когда была художественная самодеятельность, паблик рилейшн. Что такое пиар?

Поэтому нужно было что-то пустить, чтобы появился игрок, который всех устроит. Был сначала миф. Помню, показал этот материал, когда был в Москве, где обычно останавливаются «ГО», «Аукцыон», «Вопли». Пришёл туда, а там Егорка и вся «ГО». Мы поставили этот материал, напились портвейна и сутки плясали под вокально-инструментальные ансамбли. Нам показалось, что первое что будет – успех. Так что у нас был самопальный паблик рилейшн.

Вначале «Дубы-колдуны» были на уровне слова. А сделал всё Вадик. Собрал музыкантов и сказал что играть. Я был как доктор Геббельс. Идеолог. А Вадик – непосредственный исполнитель, который всё это и сделал. Можно по праву считать, что это его проект. Он был лидером. Меня, наверное, он взял как родоначальника. Как старого клоуна. Так как они были лет на шесть младше меня.

– Как к вам прикрепилось прозвище «Худой»? Ведь худым вас никак не назовёшь.

– Это было с армии. Армейская отвратительная кличка. Я же служил в стройбате. Бегал, бегал от армии, но, в конце концов, она меня нашла. За три дня уехал в строительные войска, где абсолютно сошёл с ума. Ноябрь-78 – мой призыв. Весил тогда 52 килограмма. 42-44 размер. Был настоящим худым. За удочкой мог спрятаться. Оттуда это всё и повелось.

Рассказывал все свои армейские истории в тесном кругу. Видимо, ребятам это так понравилось, что они и стали называть меня «Худым». Мне сказали, что это отвратительная кличка, несёт мне какую-то неправильную карму.

– Что послужило причиной вашего краткосрочного пребывания в военно-морском училище?

– В военно-морское училище поступал в 1977 году. Единственный представитель по линии комиссии по делам несовершеннолетних. Я был тогда хулиганом. Единственный, кого мама умудрилась впихнуть. Двоечника, который закончил 10 классов. По блату. Я не сдал ни одного экзамена. Моё личное дело замполит перекладывает туда и всё. Должен был быть человек из народа. Я оттуда свалил.

А когда пришёл после армии на дембель, то пришёл 60-летним стариком. Мне казалось, что я увидел всю жизнь. Там было 75% уголовников. Ужас! Решил просто не зависеть от родителей и заниматься просто музыкой, поступать в музучилище и дальше.

В армии умудрился закончить одну культпросветконтору. Как Ленин. Люди четыре года учатся, а я за год. Писал партитуры. Пошёл в военный оркестр. Там шесть часов и «море на замок». Приходишь в девять и в два уходишь. И можешь делать всё, что хочешь. И тебе за это ещё и деньги платят. Не на заводе работаешь. Это я знаю.

– А когда был ваш трудовой период, связанный с заводом?

– Когда свалил из ВМУ им.Фрунзе, как представитель «по делам несовершеннолетних», батя, царство ему небесное, сказал: «Так, всё, хватит. Не получилось? Я тебе покажу, как копейка зарабатывается». И к папке. Пошёл в энергоцех. Электрослесарем. Отработал полтора года. Рабочую жизнь очень хорошо знаю.

Электрослесарь – самая подлючая, самая низкая квалификация. Напильником зачищать контакты. Нормально. Смена в 7-15. Я очень хорошо знаю рабочую жизнь. Как нужно было просыпаться с Гимном. На трамвайчик, сорок минут на работу. За полчаса нужно было обязательно приходить на работу. Посидеть, поговорить.

Что такое обед? Обязательно домино. Если в домино не играешь – значит, не свой. Там целая иерархия.

И после армии решил, что не буду никогда работать на заводе, туда не вернусь.

– Но откуда в вашу жизнь пришли музыка и гитара?

– Я – нормальный дворовой парень. В 1975-1976 годах услышал Юрия Ильченко. Это была наша легенда. На Васильевском острове в Питере. Это миф. Он с «Машиной времени» играл. Сейчас у него группа называется «Финский залив». Известнейший музыкант, который и «Машину времени» вытащил в Питер. И с ними играл. Играл у Бари Алибасова в «Интеграле». Единственное, что я добился в жизни – то, что он иногда мне сам звонит.

Юрий Ильченко для меня – икона с детства. До сих пор. Не Пейдж, не Вай, а Ильченко. Задвинут я немножечко на этой теме.  А на инструменте, честно говоря, посредственно играю. Там же обязательно нужно заниматься часами, нужна усидчивость, это дело любить. Как я играю, мне кажется, играет любой, кто года два держал в руках гитару.

Мне же больше нравится оркестровка. У меня сейчас дома стоит компьютер, с помощью которого могу собрать любой бэнд. От этого получаю удовольствие. Замещение своей бурной молодости.

– Но как вы попали по конкурсу в «ДДТ»?

– По-моему, это было от безысходности. Никто туда не хотел идти. Всё было очень кондово. В 1986 году, когда Юра собирал «ДДТ», в Питере все были небожителями. Конец, было не подойти. Приехал какой-то чувак из Уфы. Кто такой? Что за группа? Ну его, не надо никаких. Объявления вешал. Узнавали. А что это?

Видимо, я попал в «ДДТ» от отсутствия предложений. Пускай уже будет свой, который пусть ничего не играет, но мы уж его чему-нибудь научим. Нормальное решение. Возможно, спасли меня от тюрьмы. Я же классический был тунеядец. Забил на все эти работы и занимался только музыкой. На период «ДДТ» меня уже по 209 статье, как и Костю, менты активно, серьёзно прессовали. Так что «ДДТ» – мои спасители. Пригрели, приодели и назвали гитаристом.

– Сегодня у вас в прошлом проект с Ляпиным и Дибровым. Что бы вы могли сказать о нём?

– С Дибровым Димой было где-то год назад. Полгода уже нет этого проекта. Есть Сашка Ляпин. Я расставил приоритеты в сторону семьи. Потому что Шура как раз и есть гитарист. Какой должен быть. Классический. Занятый. Семья по боку, в сторону все! Гитары!

Я сориентирован теперь в сторону своего детёныша. Заниматься гитарой нужно либо хорошо, либо никак. Сашка до сих пор свои кубики в ACID составляет, что-то пытается сделать. С Вадиком они поигрывают иногда. У них проект замечательный есть «Feedback». Чтобы серьёзно заниматься, нужно личную жизнь отстричь от себя, как в старые добрые времена, и тупо вкалывать. Нет просто времени и сил.

– Поиски себя в музыке у вас закончились?

– Я уже давно себя нашёл. Самое главное: не делать другим плохо, давать жить другим и жить самому. Как можно теперь заниматься поисками чего-то, если у тебя есть маленький ребёнок, которого необходимо кормить и одевать? Если я двадцать минут не вижу ребёнка, начинаю скучать. Мне просто плохо.

Есть у меня старшая дочка. Вот она сейчас поступила на философский факультет. Папы у неё практически не было в жизни. Папа искал себя. Слава богу, что мне сверху дают поблажки. Две дочки – самое дорогое, что у меня есть. И семья. Всё гораздо проще. А остальное – всё чушь. Виртуальная реальность. Матрица. Причём настолько безобразная, корявая, берестяная, лыковая. Негоже лицом торговать. Надо здесь жить, заниматься. Рожать детей, воспитывать, ставить на ноги. Это самое главное.

Я очень себя хорошо нашёл в 70-х годах. Был нормальным клоуном. Три или четыре раза меня выгоняли со справкой. Забил на все те знания, которые хотели в меня впихнуть. Я ещё опоздал в 9 класс.

Мама хотела, чтобы я был моряком, и я поступал в какую-то мореходку, училище в 1975 году. Естественно, специально завалил все эти экзамены. Не хотел ходить строем и жить в казарме. Они слишком пафосные, грубые, пучеглазые морячки. И опоздал я в девятый класс месяца на 2-3.

Помню, когда пришёл в школу. Первым уроком была математика. Учительница нарисовала четыре факториала – четыре восклицательных знака – и спрашивает: «Знаете, что это такое?» Я подумал, если четыре – это просто, а восклицательным знаком это будет ЧЕТЫРЕ! Она сказала: «Понятно».

Это единственная учительница, которая за меня заступалась на всех педсоветах, чтобы меня не выгнали. Когда её потом встретил, то спросил: «Лидия Михайловна, почему вы за меня всё время впрягались?» – «Ты знаешь, Андрей, я – математик. Я испытывала искреннее наслаждение от твоего творчества. Знала, что ты ничего не учишь. И как ты выкручивался у доски! Это было такое искусство, такое творчество! Как человек, изучающий логистику, получала исключительное удовольствие».

Поиски себя – эгоизм.

– Есть ли у вас любимая литература?

– У меня любимый – Курт Воннегут. «Сирены титана» – это моё программное полотно. У Саши Лаэртского оно тоже любимое. Воннегут – писатель с нормальным чувством юмора. Это мой писатель.

Мне нравятся латиносы: Маркес и прочие. Борхес – это вообще самое главное. Вот мои книги.

– Как бы вы охарактеризовали, что происходит сегодня с рок-музыкой?

– Всё сегодня вторично. Мне это не нравится. Мне нравятся смелые эксперименты – такие, как делает Леня Фёдоров. Эксперимент, который не привязан ни к чему, ни к чему не относится. Нравится, чем занимается Наиль Кадыров. Он записывает свои «Коноплянки» на стихи Уолтера де ля Мэра.

А когда собираются очередные люди с гитарами и барабанами и называют рок-музыкой, то уверяю: это не то. Тем более болезнь подтягивание под формат, старание понравится Нашему. Эту дрянь терпеть не могу.

По слову есть находки. Мне понравились «Черновики» Саши Васильева. Просто замечательные.

Последнее, что слышал из молодёжного – это «F.P.G.» из Нижнего Новгорода. Это то, что меня радует. Понимаю, что, несмотря на мои старые маразматические высказывания, это остаётся жить, это есть. Альбом у них называется «Гавнорок». Просто караул! Отлично, бешеный драйв. Всё там на месте. Всё развивается успешно и без меня. Что бы я ни говорил.

– Ваши пожелания всем любителям музыки тех людей и групп, которые вы упоминали добрым словом?

– Жить. Наслаждаться жизнью. Побольше позитива. Всё самое настоящее находится рядом с нами. Под нашими ногами. Мы по нему просто ходим и затаптываем. Нужно не полениться, нагнуться и поднять его. Побольше уделять времени своим близким и родным. Заботиться о них и смотреть, какие «альбомы» записывают они. Вот это здорово, круто.

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru