Туризм / Алтай / РИФформа / Музыканты

ВИЛЛИ ТОКАРЕВ:

«НИКОГДА НИКОМУ НЕ ЗАВИДУЙТЕ!»...

Специальное интервью для Алтайского края [10 декабря 2009 г.]

Евгений Гаврилов: –Вилли Иванович, поздравляю вас с прошедшим юбилеем. Что вы планируете совершить великое до следующего вашего юбилея?

Вилли Токарев: – Этого никто не знает. Даже я. Но постараюсь сделать что–нибудь особенное, чтобы время не прошло даром.

Продолжаю работать и у меня очень много планов, которые на данный момент находятся на реализации. Как поется в моей песне: «Пока будет биться сердце в груди, Я буду петь для вас, мои друзья». Вы не волнуйтесь: всё будет в порядке. Я никогда не отпускал пружину, которую натянул. Она также растянута. Продолжаю идти с распростертыми руками с этой пружиной.

– Есть планы–максимум?

– Максимум, как сказать… Скажу, что выйдет впервые в России моя пластинка с моими инструментальными пьесами. Они были апробированы однажды на «Радио–шансон». Я отдал несколько произведений, для того, чтобы они прозвучали в эфире. И ведущий «Радио–шансон» Булгак сказал, что за 9–летнюю историю еще не было такого шквала звонков как в этот раз.

Я уже почувствовал у людей очень большой интерес к этому. К тому же выходят мои новые альбомы лирики. Лирические песни и песни других жанров.

Пишу в девяти разных жанрах. У меня есть детская тематика, песни на английском языке, в стиле шансон, лирика, сатира, юмор, гражданская тема и т.д.

– Как возникла идея написать инструментальные пьесы?

– А я их писал давно. Еще, когда жил в Америке. Но сейчас их собралось столько, что не помещается на диск – больше 25 произведений.

– Есть какие-либо сложности в работе над инструментальными пьесами?

– С деньгами были сложности. Нужно было много заработать, чтобы реализовать этот недостаток.

– А музыканты, с которыми вы работаете?

– Я работаю один. Все мои пластинки, а я выпустил более 30 пластинок, сделаны одним человеком – мною. Моя марка называется «One man band», «человек–оркестр». Я играю на нескольких инструментах.

И когда мне нужен бэк–вокал, то делаю его за женщин тоже. Пою фальцетом. Я работал в ансамбле «Дружба» с Эдитой Пьехой, Александром Броневицким, у которого научился хоровой аранжировке и пению. У меня нет проблем. Я все делаю один.

На пластинках, которые вы можете вспомнить, в основном играю один. Если мне нужно будет кого–то супервиртуозного музыканта, то приглашаю и указываю его имя. Но в основном делаю один. На 90% мои пластики сделаны мною. Аранжировка, стихи, музыка. исполнение.

– Который из девяти жанров вам наиболее близок?

– Я так не выбираю. Просто всё происходит по тематике или по ситуации, времени, или песня приходит по вдохновению. Я не сажусь специально писать.

Мои песни – это нечто, возникшее спонтанно. Благодаря чьему–то брошенному слову или то, что я увидел, о чем пишут в газетах, что случается в мире, что случается с людьми. Большинство таких песен. Потому что они мне исповедуются, рассказывают свои переживания. Идею многих написанных песен как бы дают мне люди, а я воплощаю их в творчестве.

– Какие последние диски вы выпустили?

– Вышли недавно два диска, называются «Мой Нью–Йорк». Это два альбома – первый и второй. В этих песнях отражена судьба всех музыкантов, живущих за пределами своей Родины. Этот диск претворяется следующим определением: «Каждая песня в альбоме «Мой Нью–Йорк» – это собирательный образ судеб реальных людей, с которыми рука об руку я пробирался сквозь труднопроходимые и небезопасные джунгли эмиграции к поставленной цели». Моя эмиграция была такой: пришел, увидел, победил. Зачем я туда уехал я сделал и вернулся домой.

– Какими творческими событиями был знаменателен 2009 год. И ваши творческие планы на 2010 год.

– В этом году у меня было много концертов, за которые мне были благодарны те, кто меня приглашал. Меня можно было увидеть в Брянске, Орле, где недавно выступал, в Норильске. Если вы спросите людей, они вам скажут и мне очень приятно, что мои концерты происходили с неизменным успехом, и моих поклонников стало больше.

Потому что присоединяется молодое поколение. Когда я спросил у одного мальчика, пришедшего на концерт, в Твери: «Почему вы пришли на мой концерт?» Он ответил: «А мама и папа очень любят ваши песни. А мы послушали, и нам тоже очень понравилось». Это несмотря на то, что меня нигде не ротируют, радио мои песни игнорирует.

Не знаю: зачем эти люди там только сидят. Они говорят, это не наш формат. Я говорю: «Как не ваш формат? Это же лирика». Они говорят: «Вы – не наш формат». Представляете? Вот такие гниды сидят и командуют искусством.

Поэтому мои песни невозможно купить. Они нигде не продаются, потому что меня не продюсируют и не покупают мою продукцию. С чего-то барского слова.

Я не виню правительство. Оно здесь не при чем. Это люди, которые захламили музыкальный бизнес. Это они все творят. Знаете что? Я не лезу на рожон, а делаю своё дело.

Достаточно того, что мои пластинки выходят за рубежом, попадают сюда и люди их знают. И в Интернете и т.д. Я не обижен. И на них не обижаюсь – на людей, которые тормозят моё творчество.

– Все равно песня пробьет себе дорогу.

– Как пелось раньше в песне: «Эту песню запевает молодежь. Эту песню не задушишь, не убьешь».

– Какие планы гастролей на 2010 год.?

– Планирую выступать в Лас–Вегасе на Старый Новый русский год. Ведутся переговоры. Это не особенно большое событие, но все-таки выступить с концертом в Лас–Вегасе – большой престиж.

Еще намечается один проект, о котором не буду говорить. Потому что буквально только вчера был разговор. Это вы узнаете потом, из прессы. Это будет что–то особенное.

Вот так вот живу, работаю, пишу песни.

– Как вы сбираетесь отмечать Новый год? И вообще есть ли в вашей семье традиции в праздновании этого события?

– Новый год всегда праздную в кругу своих друзей и моих родственников. У меня дети, супруга. Мы обычно собираемся за праздничным столом, который каждый год делаю не похожим на предыдущий стол. Я достаю продукты и делаю блюда. Я сам готовлю.

Они восхищаются – те, кто сидит за столом. А потом мы идем к друзьям. Едем в какие–то другие компании. По пути можно сделать концерт. Их обычно бывает много. Я ограничиваюсь двуми-тремя концертами. Вот так мы проводим Новый год.

– Есть какие–то подарки, которые вы готовите для своей семьи?

– Обычно делаю подарки от Деда Мороза. Дети очень ждут этого. Они верят, что Дед Мороз существует. И особенно в это верит моя супруга Джулия. Она верит, что ей тоже будет что–то интересное. Она верит, что Дед Мороз действительно есть.

– Есть какое ваше фирменное блюдо?

– В Интернете напечатан мой фирменный борщ, который получил одобрение по России у всех, кто его попробовал. Я готовлю многие блюда, но я не считаю это своей большой особенностью. Многие люди готовят великолепно.

Я могу это подтвердить, потому что хожу в рестораны на гастролях. Меня там угощают, и я просто бываю восхищён. Не хуже, чем в лучших ресторанах Лондона, Нью–Йорка и Парижа. Наши так готовят, что пальчики оближешь.

Я недавно был в Норильске, и не поверил, что в этом городе за заполярным кругом такой кудесник–повар, который готовит такие вещи! Я был в Орле, Брянске – везде культура кулинарии на высочайшем уровне.

Считают, что Люксембург – чудо кулинарии. Ничего подобного! Пусть они придут и зайдут в некоторые наши рестораны и поймут, что у нас готовят лучше, чем у них.

– Вы оптимист. Есть у вас рецепт, чтобы сохранять всегда великолепное настроение?

– Никогда никому не завидуйте. Зависть – страшная болезнь, которая сокращает жизнь человеку. И не считайте чужие деньги. Это самое главное. Я иногда советую, когда вижу, что некоторые люди не могут сдержаться от этого соблазна. Это раз.

Второе – надо вести нормальный образ жизни, не переедать, не перепивать. Надо все делать в меру. Я, например, никогда не курил, и не буду курить. Курю только сигары. Если выкуришь одну сигару за сутки, то она даже помогает в чем–то. Потому что никотиновая кислота, попадая в желудок через слюну, питает мышцу сердца.

Даже врачи рекомендуют В12. По-моему, там есть никотиновая кислота для сердечника. Еще ни один курильщик сигар не умирал от инфаркта. Он умирал только от удовольствия.

Я всегда это говорю: больше двадцати лет я пью только по 100 г в день алкоголя, разделенного на три, по 33 г. Это количество является лекарством. Больше – это вред. А вообще за год выпиваю 36 л водки.

– Почему именно сигары? Когда вы выкурили первую сигару?

– Я вез однажды на такси одного джентльмена. Он оказался ирландцем и спросил у меня очень любезно: может ли он закурить? Я удивился. Почему он спрашивает? – «Здесь люди курят всё. Даже марихуану. Я к этому привык».

- «Да нет, – говорит он, я буду курить сигару». – «У меня еще никто не курил в салоне сигару. Пожалуйста». И он закурил сигару. Знаете: такой был аромат! Непривычно для меня, очень приятно. А когда он уходил, я сказал: «Я получил удовольствие от вашего дыма. Это такое великолепие!».

– «Вам сильно понравилось?» – «Да, честно говорю». Он вынимает сигару из кармана. В колбе, очень дорогая сигара и дарит ее мне. – «Возьми. И вот карточка клуба, где вы меня взяли. Я был в клубе сигар. Если хотите, то можете быть членом этого клуба».

И когда у меня представилась возможность, пошел в этот клуб. Там нужно было заплатить какие–то деньги и стать членом этого клуба. Когда у меня была возможность, всегда приходил в этот клуб.

Я обратил внимание, что в этом клубе сидят нормальные, степенные люди. Сигара не позволяет себя вести так, как можно себя вести с сигаретой. Она не терпит вульгаризма. Она очень располагает к беседе, сосредотачивает. Мне очень понравилось быть участником этого клуба, и я познакомился там со многими людьми.

Но вот этого человека я больше никогда не встретил. Может быть, он приходил в другие дни. Тем не менее, я благодарен ему. Потому что получил культуру курения сигар.

– Ваш принцип: никогда не думать о деньгах. Вам это было привито с детства вашими родителями, или вы пришли сами к этому выводу?

– Я же родился в 1934 году. Когда отец ушел на фронт, мы с мамой остались одни. Это были голодные годы. Нам давали маленький кусочек хлеба, за хлебом мы стояли очередь по карточкам. Давали баланду. Наливали пару черпаков какой–то бурды. Это все, что могли сделать тогда. Просто не было еды. И мы голодали.

Претерпели очень много лишений. Но, тем не менее, мы никогда не были алчными. Мы понимали, что это судьба и так должно быть.

И в отношении денег. Я очень легко их зарабатываю и еще легче с ними расстаюсь. Не занимаюсь накопительством. Туда все деньги не заберешь, сколько бы их у вас не было. Они останутся другим.

– Не уподобляетесь тем трём китайцам, которые проигрались в казино.

– О, да! Я был этому свидетель. Это было Монте–Карло. На них страшно было смотреть. Эти люди, наверное, очень богатые. Но они проиграли почему? Потому, что у них не здоровая психика. Они подвержены, как алкоголю, мании играть, проигрывать, выигрывать.

Это болезнь. Пусть это даже будет страсть. Она очень опасная.

В свое время, когда я, будучи студентом музыкального училища, это было в Ленинграде, прочел в газете, что продается рояль «Steinway». Как сегодня машина «Роллс-ройс». А это рояль. Я поговорил с продавцом, и он сказал, что продает его по болезни. – «Подождите, я привезу вам деньги».

Я взял деньги у педагогов, студентов, дома попросил, продал что–то. Собрал деньги и поехал туда. Сел на электричку. И с этой пачкой денег еду. Вдруг подсаживается ко мне два человека. Потом подходят еще два. Спрашивают: «Чего грустишь? Давай поиграем в 41». Я говорю: «Не умею играть». – «Мы тебя научим». А ехать еще примерно полчаса.

– «Ну, давайте». И мы начали играть... Я просто не понял, что они сделали так, что начал выигрывать. Смотрю: пошли деньги. Начинали по копейке. А сумма в геометрической прогрессии все увеличивается и увеличивается.

Когда она достигла очень большой суммы, они говорят: «Вот у нас есть деньги. А у тебя, если ты проиграешь, есть деньги?» – «Есть». – «Покажи». И я при них показываю деньги, которые вез за рояль. – «Ну, хорошо, играем дальше». Играем, играем и вот мы уже подъезжаем к Петродворцу и мой ход. Я должен был взять одну карту. И у меня перебор!

Они забирают мои деньги, свои – все сгребают. Поезд уже пришел. Я говорю: «Ребята, дайте мне на обратную дорогу. Я должен уехать». Он знаете, как сказали? Я этого никогда не забуду! – «Ничего, зайцем доберешься».

Мне обидно до сих пор. Поэтому бросил все игры, никогда с тех пор не играю. Они мне не интересны.

– Вы много гастролируете. Чем вам интересно выступать вживую?

– Я вижу контакт между мной и зрителями, вижу зрителей, которые не случайно на моем концерте, они пришли слушать мои песни. Они уже подготовленные, знают мое творчество. И когда они меня просят что–то исполнить, это так здорово! Песни, написанные 25–30 лет назад, живут вместе со мной и моими поклонниками. Это высшая награда для автора. Я получаю истинное удовольствие, проводя концерт!

Во–первых, вижу, что люди всё понимают. Они видят, правда не все, когда человек поет «живым» звуком, а когда притворяется. И с этого момента сразу возникает доверие друг к другу. Это самое главное.

Психологическое воздействие такое: тебе верят, ты доволен и они тоже. Это самое главное в концерте.

– Вы никогда не выступали под «фанеру». Были ли накладки?

– Ничего не было у меня. Почему должно быть?

– Но иногда микрофон….

– Да, желательно, конечно, чтобы в некоторых местах, где выступаю, была лучше аппаратура, микрофоны. Это часто бывает, что они не соответствуют стандарту.

Мне говорят: «У нас нет денег взять аппаратуру подороже». Некоторые ссылаются, что она у них своя, стационарная. Я никогда не обращаю на это внимание. Потому что зрители не виноваты. Я должен петь в любых условиях на высоком уровне, который могу им преподнести.

– Можете назвать композиторов прошлого, на которых вы выросли как композитор и музыкант?

– Моё творчество основано на хорошей советской песне. Даже не то слово. На отличной советской песне. Потому что многие песни, написанные тогда, 50 лет назад, живут сегодня и будут жить.

Почему? Потому что они написаны гениальными авторами в гениальной стране! Тогда в стране цензура была настолько правильной, что не проходили песни, подобные тем, что сегодня запрудили все экраны, все радиоточки и на концертах.

Я понимаю: может быть, это мода времени. Но дело не в этом. А дело в том, что песня должна жить. А эти песни живут только тогда, когда исполняются. Когда они закончились, их никто не знает.

Мне было очень приятно, я был участником программы «Достояние республики», 20 числа в этой передаче будет моя песня «Небоскребы». Очень приятно, что люди берут старые песни, делают ремиксом, аранжируют их по–новому, исполняют. Здорово!

И я задал такой вопрос: «А будет ли так, что через 20–30 лет люди будут делать ремиксы сегодняшним песням? Из области «Фабрики»?». Думаю, что нет. Они уже забыты, не доживут до такого критического времени – 20–30 лет. Это невозможно. Только шедевры могут жить.

Я люблю Дунаевского, Фрадкина, Блантера. Очень много людей. Все советские композиторы сделали каждый свои шедевры. Люди даже не знают, кто написал эти песни. Мокроусов – это же вообще потрясающий композитор! Соловьев–Седой – уже гений.

Я воспитан на классической музыке. Учился в музыкальном училище в Ленинграде, познал азы классики. Поэтому знаю очень многих композиторов. Мне потрясающе нравится Чайковский, Мусоргский, Прокофьев, Рахманинов. Василий Калинников, его симфония. Не хочу обижать других.

Мне нравится то, что написано хорошо, красиво, гениально. Но как можно не любить Грига, Себелиуса – чешские, норвежские композиторы? Неважно, где композитор живет. Если он написал что–то особенное, это принадлежит всему миру.

Чайковский сегодня исполняется больше всех композиторов в мире.

Я воспитан на хорошей советской песне. Это мой фундамент. Я стараюсь соблюдать эти традиции и писать в том же духе. Я не меняюсь, не подделываюсь под вкусы сегодняшнего дня. Я понимаю, что можно заработать больше денег. Но деньги – это не главное.

– Вы много лет жили в Америке. Когда все поменялось и пошло по той дороге, которая привела вас в Россию.

– 25 лет я жил в Нью–Йорке. В свое время, когда мне нужны были деньги, чтобы выпустить свою первую пластинку, я поехал в Америку. Потому что в Советском Союзе это было невозможно. Я мог бы попасть в тюрьму, как попал Александр Новиков. Я это знал и не хотел нарушать правила той страны, в которой живу.

Я выбрал страну, в которой можно было это сделать. И этой страной оказалась США. Я приехал туда ни к кому. Приехал в страну. И благодарю ее за то, что она меня приняла и дала возможность состояться как человеку и музыканту.

Работал четыре года на такси, чтобы собрать деньги для этого. Чтобы выпустить свои первые пластинки. Работа была небезопасная. Это отдельная строка моего разговора. Я собрал эти деньги, аранжировал свои песни, подготовил их. А когда их записал с прославленными музыкантами на лучшей студии Нью–Йорка, выпустил виниловую пластинку, компакт–кассеты.

И через неделю, я не поверил своим глазам, мне стали приходить чеки на заказ. Потом еще больше… И таким образом я превратился в курьера, который отвозил свои коробки с компакт–кассетами на почту, чтобы отправлять в разные города Америки. Потом пошла Канада, Южная Америка, Австралия, Израиль и даже Япония.

И за полгода вернул все то, что зарабатывал четыре года. Потом стал выпускать каждый год по пластинке. В Америке выпустил 22 альбома с моими песнями.

Я мог купить себе квартиру, машину, гараж, у меня появились деньги в банке, мог путешествовать. Моя жизнь коренным образом изменилась в лучшую сторону. Вот тогда я, отвечая на ваш вопрос, почувствовал коренные изменения в моей жизни.

– Это вы рассказывает о диске «Жизнь прекрасна». Где вы с гитарой?

– Этот диск в последствии получил такую популярность. Но большую популярность сначала мне принес диск «В шумном балагане».

– Это было уже через два года?

– Да, да. Все эти годы я работал, зарабатывал деньги. И когда выпустил диск «В шумном балагане», все понеслось как вихрь. И я стал выпускать каждый год по пластинке.

– Вы вернулись в 1989 году?

– По приглашению Госконцерта приехал выступить по городам СССР с оркестром Анатолия Кролла. Выступал в Москве, Ленинграде, Киеве, Одессе, Сочи. Это были триумфальные концерты, которые отображены в фильме «Вот я стал богатый сэр и приехал в СССР».

Записано все: конная милиция, переполненные огромные стадионы и концертные залы. Это было что–то феерическое. Полный триумф, как говорится.

– Когда вы познакомились с Анатолием Кроллом?

– Когда был студентом музыкального училища, он меня пригласил в свой оркестр. В его оркестре были лучшие музыканты Советского Союза, и мне посчастливилось быть среди них. Мы играли с ними и концертировали.

И когда мне предложили выступить по городам Советского Союза в 1989 году, я предложил оркестр Кролла. И мне пошли на встречу. У нас антураж был с костюмерами, бэк–вокалом. Даже скрипки были! 350 человек работали. Такого сейчас даже нельзя представить. Тогда можно было.

– Вы достаточно много поиграли в оркестрах. У Татляна…

– У Татляна я играл на виброфоне – маримбе. Играл на гитаре и подпевал ему. А также делал аранжировки для его концертов.

Я работал с Борисом Рычковым. Это блестящий музыкант, входивший в десятку лучших пианистов мира.

Удивляюсь, как наше наследие тогда было перечеркнуто. Ничего нет от Бориса. А это был гений.

Я работал с ансамблем «Дружба», ансамблем Кролла, у пианиста Бориса Рычкова. Работал в лучших коллективах страны. И очень счастлив. Потому что у них учился. Научился у этих талантливых музыкантов очень многому.

Когда жил в Ленинграде, выступал с замечательным музыкантом Давидом Голощекиным. Это потрясающий музыкант. Любой контакт с музыкантом с таким необыкновенным саксофонистом, потрясающим музыкантом, как Ростислав Чувычин, – это русский Стренбес??... не проходит даром.

Это откладывается в памяти, эрудиции и потом тебе очень помогает, когда ты что–то делаешь. Потому что у тебя есть опыт и эрудиция, на основе того, что ты видел и прочувствовал.

– Вы решили связать свою жизнь с музыкой. Почему это произошло?

– Я с музыкой был связан с детства, у меня очень музыкальные родители. Они прекрасно пели. И я слышу их голоса до сих пор.

Музыка – это была моя страсть. Я всегда ей увлекался. Даже не думал, что буду музыкантом. Но однажды, когда служил в армии и занимался заочно музыкой, показал одно своё произведение, написанное на нотах, одному одесскому музыканту. Помню его фамилия Танцуря. Он играл в одном из кинотеатров.

Я был в кино и услышал, как он прекрасно играет на рояле, аккордеоне, и решил показать ему свое произведение. Он меня принял дома и проиграл меня. Я был удивлен, когда он играл с листа без ошибки то, что я написал. Он сказал: «Вы очень одаренный человек. Вам нужно учиться музыке».

Его слова стали для меня как бы отправной точкой. Сразу же решил заняться музыкой заочно. А потом в Ленинграде, просто был такой случай, о котором долго рассказывать.

Я просто помог одному человеку снести контрабас. Он играл в театре. Он проверил мой слух и сказал: «У вас хорошие данные. Я могу вам преподать уроки контрабаса». Тем более, что я сказал, что мне очень нравится этот инструмент.

Это была зима. Почему я ему помог? Он идет бедный, тащит… Он дал мне уроки и я сдал документы в музыкальное училище. Был конкурс пять человек на одно место. Я взял первое место. Так я стал профессиональным музыкантом.

– Ваши пожелания все жителям Алтайского края? И ваши пожелания с Новым годом?

–– Хотел бы с ними встречаться на концертах. Но, к сожалению, там давно не был. Может быть, лет десять тому назад. Я приезжаю, если меня приглашают. Я бываю в разных городах. Три дня назад приехал из Алма–Аты, сейчас еду в Кустанай.

Меня очень часто приглашают в наши бывшие республики. Алтай для меня – это бриллиант на земле. Потому что на Алтае есть такие курорты… И такая первозданная природа, что такую нужно ещё поискать. Я об этом читал. Хотелось бы увидеть воочию.

Дорогие земляки, живущие на Алтае, в этом прекрасном месте на земле! Поздравляю вас с Новым годом! Желаю вам счастья, здоровья и оптимизма. Верьте в ваш край. Потому что край это необыкновенный, и если к нему отнестись так как надо, он будет самым богатым краем на земле.

А главное, вам желаю здоровья, потому что это основа всех ваших планов. Спасибо большое!

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru