Туризм / Алтай / РИФформа / Музыканты

АЛЕКСАНДР КУТИКОВ:

«ИСКУССТВО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ «НЕФОРМАТНЫМ»»...

Специальное интервью для Алтайского края [25 марта 2006 г.]

Евгений Гаврилов: – Александр Викторович, новый проект «На одной прямой» предложил слушателям версию «Машины времени» в джазовом варианте. Вам как продюсеру чем был интересен этот проект?

Александр Кутиков: – Когда мне принесли  демо-записи этого проекта, меня привлекло то, что музыканты очень бережно отнеслись к песням «Машины времени». Несмотря на то, что аранжировки кардинально отличались от оригинальных, они были сделаны тонко, талантливо и, на мой взгляд, интересно. И что очень важно, в новых аранжировках часто продюсеры или музыканты, пытаясь как бы самовыразиться, теряют самое главное - саму песню. А у «Парадуша» наоборот – в их аранжировках песни «Машины времени» выглядят, возможно, даже красивее, чем в оригинале. Во всяком случае, для меня это было так. Я проверял реакцию разных людей на отдельные песни из этого проекта, в демо-версиях, прежде чем приступить к работе над ним, и очень многие говорили о том, что по-новому услышали тексты «Машины времени». Для них слова песен стали еще ближе и понятней. А это очень важно в наше время. Хороших и умных слов в песнях все меньше и меньше.

– Что было переделано от первоначальной демо-версии?

– По моей просьбе музыканты искали характер аранжировки. Как продюсер, я никогда не вмешиваюсь в непосредственный процесс, не переделываю за музыкантов, как это делают многие, другие, современные продюсеры. Я пытаюсь добиться от самих музыкантов того варианта, который устроит меня и их.

– Александр Викторович, что ожидает в ближайшее время ваших поклонников? Что вы готовите в своей творческой мастерской?

– Мы работаем над написанием новых песен для альбома «Машины времени», который планируем записать где-нибудь в октябре. Плюс я занимаюсь своим сольным проектом с «Нюансом». Думаю, что вслед за новым альбомом «Машины времени», мы с «Нюансом» запишем свой альбом. Но это произойдёт не раньше, чем мы с «Машиной» времени» завершим ту работу, которую начали не так давно.

– Какие пути совершенствования в музыкальном плане вы видите сегодня перед собой? Нет желания попробовать себя в других направлениях музыки?

– Разве кто-нибудь, когда-нибудь определял себе направления и пути к совершенству? Во-первых, это не наша прерогатива. Вообще я  считаю, что многие вещи в жизни человека предначертаны. Для тех, кто верует - Богом, для тех, кто не верует – судьбой, чем-то ещё. Решается там, наверху. Куда, как и когда двигаться?

Я могу сказать как музыкант, что прежде чем пробовать себя в новых жанрах, нужно создать что-нибудь достойное в том жанре, который сделал тебя Человеком. Создать хотя бы что-нибудь сравнимое с Великими, в этом жанре. А если не получилось, то, может быть вообще стоит завершить музыкальную карьеру. А не бросаться в новое плавание, в котором ты также будешь, обречён на неуспех. Надо сначала в Основном сделать Главное, а потом переключаться на что-то ещё. Мне кажется, что музыканты, которые уходят в другие направления, не сумев создать ничего значительного в Основном, в некотором смысле, расписываются  в своём собственном, музыкальном бессилии.

В качестве примера приведу «Роллинг Стоунз». Они никуда не уходили. И каждый их новый альбом был всегда энергичен, узнаваем и талантлив.

– Самое ценное для творца – умение правильно оценивать то, что сделано. Александр Викторович, как вы оцениваете то, что вами творчески рождено? Есть критерии для оценки своего творчества?

– Да, когда ты в процессе жизни научился сам себе не врать, то ты можешь быть искренним перед самим собой, и ответить на вопрос: нравится тебе то, что ты сделал или не нравится. Вот это самый главный критерий. Не надо врать себе! Не надо относиться к себе как к самому красивому, самому любимому,  и самому талантливому.

– В своей творческой жизни, вы сказали, написали всего один текст. Так ли это?

– Нет, я подбрасывал периодически какие-то идеи, когда проходила работа над текстами. Если касаться,  поэзии, то я, скорее, редактор, чем поэт. Есть масса людей, которые, обладая только лишь редакторскими способностями, позволяют себе писать стихи. И получается нечто, что с большим трудом можно назвать стихами. Я не позволяю себе заниматься тем, что у меня, с моей точки зрения, получается плохо.

– Какова судьба того, первого, текста?

– Я отбросил его в корзину, как артефакт истории.

– Когда вы впервые написали музыку к тексту?

– Я почти не пишу музыку на тексты. А первую свою музыку написал достаточно давно, в возрасте 14-15 лет.

– Какую музыку, написанную вами, Александр Викторович, вы считаете первой творческой удачей?

– Я не считаю, что дело композитора оценивать свои удачи и неудачи. Это удел публики, зрителей, критиков. Для меня они все удачны, и все в то же время не до конца совершенны. Поэтому я продолжаю писать в надежде на то, что мне удастся написать более совершенное произведение, чем те, которые я написал ранее.

Разные люди по-разному устроены. Для кого-то, чтобы заниматься любимым делом, необходимо признание, которое рождает уверенность в том, что ты находишься на верном пути  и занимаешься правильным делом. Для меня этой поддержки, «третьей ноги» не нужно было. Я занимаюсь музыкой, просто  потому что её люблю. Даже если бы я был бы менее успешен как композитор и музыкант, то всё равно бы занимался только музыкой. Или был бы при ней. Это хорошо, что приходит успех. Это помогает, но не является обязательным для меня. Поэтому не могу оценивать, какая песня или музыка, в какое время, принеся успех, стала для меня поддержкой. Моя вера и любовь – моя поддержка.

– При продюсировании Юлии Михеевой вы столкнулись с модным «неформатом». В какой степени этот термин имеет право на существование?

– Он имеет право на существование с точки зрения бизнеса. И сегодня, и вчера, и всегда. С точки зрения искусства он безобразен. Искусство не может быть «неформатным». Если человек талантлив, то он смотрит и видит мир каким-то своим, особым, взглядом. Он раскрашивает его какими-то своими красками, он придаёт ему только своё, ему одному видимую форму. Что в живописи, что в поэзии, что в музыке. Если на сегодняшний день большинство людей не слышат, не видят, не понимают его ощущение мира, то это совсем не значит, что это бесперспективно не талантливо или не красиво.

Безусловно, «формат» -  «неформат» не имеет каких-то чётких границ. Часто это индивидуальное ощущение одного человека или группы людей, руководящих тем или иным предприятием, имеющим отношение к шоу-бизнесу. Но, тем не менее, с развитием шоу-бизнеса в России,  которого как я думаю, сегодня еще  нет по большому счёту, эти границы и понятия будут всё чётче и конкретнее. Как с элементом бизнеса, нужно мириться с этим. Те люди, которые руководят предприятиями, имеющими отношение к искусству, телевизионными компаниями, не от хорошей жизни придумали это слово. Они должны зарабатывать деньги. Это бизнес! И если на сегодняшний день культурный уровень нашей страны, наших граждан, потребляющих культурный продукт, такой низкий, то это всё равно, что пенять на свою собственную тень, что она такая чёрная. Во всяком случае, так это выглядит для меня.

– Александр Викторович, вы всегда были сторонником сложной музыки, замешанной на классике, сложных аранжировок. Откуда такой интерес к классической музыке?

– У меня была хорошая семья. В моей семье классическую музыку всегда любили. Первое моё очарование классической музыкой – это мне четыре года, «Времена года» Чайковского, которые просто поразили. Это невозможно забыть!

– Вам ближе фортепианное или оркестровое исполнение?

– Для меня это не имеет значения - в ансамбле ли  исполняется классическая музыка или это сольное исполнение. Это может быть и скрипичная сольная музыка, и фортепианная, и оркестровая. Это может быть и симфоническая музыка, и опера – не имеет значения.

– В чём главная удача вашего альбома «Танцы на крыше»?

– Удача – стечение обстоятельств. Разбирать это на составляющие – дело музыкальных критиков.

Люди подобрались, с которыми можно сделать хорошую работу, наиболее интересно реализовать материал, который накопился. И в то же время сделать музыку понятной для тех людей, которые в дальнейшем ее должны были слушать. Это тоже очень важно. Ведь многие музыканты часто лукавят, когда говорят, что они только для себя это делают: создают, пишут, записывают музыку. Конечно же, в глубине души они надеются на то, что их музыку услышат, поймут, примут и т.д.

Тогда и было такое удачное стечение обстоятельств.  То, что касается сегодняшнего дня, материал у меня есть, но я не выпускаю второй сольный альбом. Видимо, нет на сто процентов ощущения того, что он  должен быть реализован. Может быть, меня останавливает форма, в которой он существует. Может быть, меня останавливает то, что происходит вокруг меня, с точки зрения музыкальной жизни. Может быть, что-то ещё -  не знаю. Но я точно знаю, что когда почувствую – вот, сейчас обязательно это нужно отдать людям – обязательно отдам.

– Когда вы впервые взяли в руки бас, Александр Викторович?

– Я очень давно взял его в руки. Я уж даже не помню почему. Мне очень нравилось быть опорой, основой. А бас – это как не крути гармоническая и ритмическая основа. Наверное, все это где-то внутри происходило. А потом я очень любил и продолжаю любить «Битлз», любить McCARTNEY. И считаю, что, несмотря на все то, что происходит в музыкальном мире на протяжении последних 30-40 лет – это самая Великая группа.

– С этим связана та фотография, где вы в майке с изображением Пола Маккартни?

– Эту майку мне подарил мой близкий друг, с которым мы были на концерте Маккартни в Питере. Он её купил и подарил мне.

– Когда, в каких условиях появилась культовая песня «Поворот»? Когда вы впервые её исполнили?

– Появилась она, как и все мелодии появляются. Пришла из ниоткуда. На студии в ГИТИСе, где я работал, где мы долгое время репетировали с «Високосным летом», где были записаны ставшие теперь легендарными альбомы группы «Воскресенье», «Машины времени». Да много чего, интересного там было записано! Петя Подгородецкий, весёлый молодой человек, тогда ещё не имевший отношения к группе «Машина времени», сидел и наигрывал какую-то гармонию на пианино. Не мелодию, а какую-то гармоническую последовательность. Я ему сказал: «Петь, подожди, подожди. Сыграй вот так, так и так». Он сыграл. А у меня в голове уже была готова мелодия. Я её спел.

Потом мы эту мелодия показали Макару. Макар сказал, что он никогда не напишет текст на такую музыку. Потому что в первоначальном варианте, это была некая сентиментальная, медленная песня. Скорее всего, про любовь. Один наш товарищ, который в то время работал с нами в студии, услышав эту тему без слов, сказал, что это «сентиментальное чудовище».

Но я был готов к такой реакции Андрея и, взяв гитару, показал ему темповой вариант, другую ритмическую организацию, которая в дальнейшем и легла в основу песни «Поворот». Он сказал: «О! Это годится!» И пошёл гулять по улице. Насколько мне известно, зашёл в кафе «Московское», выпил граммов 100 коньяка и написал сразу две песни: «Поворот» и «Ах! Что за луна», которую пел Петя Подгородецкий. Это его музыка.

Макар, принеся тексты, очень гордился как раз текстом песни «Ах! Что за луна». Он выполнил достаточно сложную с профессиональной точки зрения поэтическую задачу. Петя у нас немножко картавил. Для того чтобы это не бросалось в глаза с самого начала песни, он написал весь первый куплет и припев без единой буквы «р».

В дальнейшем мы, воссоединившись, начав репетиции, сделали ударный блок песен. Это теперь его можно назвать ударным, а тогда мы делали очередную новую программу. Там были «Право», «Синяя птица», «Поворот», «Ах! Что за луна», «Будет день», «Свеча». В общем, сделали «богатую программу». А «Поворот» каким-то образом стал постепенно, постепенно всё более и более популярной песней. И вот уже столько лет, с 1979 года, практически на каждом концерте, я её пою. Должен сказать, что мне не тяжело это делать!

– Большая часть песен в группе «МВ» спето Андреем Макаревичем. Ваши песни – как жемчужины. Многим нравились. Редко, но метко. Александр Викторович, почему песен в вашем исполнении было так мало? Когда приходило решение, что песню будете исполнять вы?

– Надо начать с того, что играть на бас-гитаре и петь – достаточно непростое дело. Петь сольно, играя на бас-гитаре – просто сложное дело. Поэтому, если говорить откровенно, мне тяжело петь и одновременно  играть. Вследствие этого, мы выбирали те песни, которые были бы наиболее удобны в этом смысле. Вероятно, поэтому я пел в «Машине времени» значительно меньше, чем мог или хотел. А потом, нравится, не нравится все это чрезвычайно субъективно. Я знаю многих людей, которым не нравится, как я пою. И я спокойно к этому отношусь. Им нравится, как поёт Костя Кинчев, или Боря Гребенщиков, или Андрюша Макаревич. Это абсолютно нормально.

– Некоторые считают, что басистам легче петь, чем другим музыкантам.

– Это абсолютно неправильно. Где вы видели большое количество поющих басистов? 90 % Лид- вокалистов в группах – гитаристы, а не басисты.

– Обычно ссылки идут на Маккартни и Уотерса…

– Да, есть, два басиста. Но вы вспомните, что играет Маккартни и что играет Уотерс, когда поют? Они играют очень простые басовые партии. Я играю простые басовые партии из-за того, что практически постоянно пою. Дело в том, что когда не пою сольно, то пою все верхние голоса в «Машине времени», а их очень много. Поэтому всю жизнь был вынужден играть как можно проще. И это происходило во всех группах, в которых я играл. Что «Машина времени», что «Високосное лето», что другие группы. Поскольку мне постоянно приходилось петь, если не сольно, то верхние голоса, я часто был вынужден упрощать игру на инструменте. Иначе играть и петь я не могу. Мне часто ставили в укор, мол, Кутиков играет «хлеб-соль». Это так называют среди музыкантов, манеру игры крупными нотами, без особых технических изысков.

Я на это всегда говорил: «Вы попробуйте найти те четыре ноты, самые простые, точные и важные, а потом сыграйте и спойте это. Попробуйте это делать музыкально! Тогда вы поймёте, что найти четыре правильные ноты значительно тяжелее, чем сыграть двадцать четыре ноты, за тот же промежуток времени, показав тем самым, всего лишь умение быстро бегать пальцами по струнам».

– В момент записи группы «Лицей» вы в зеркале увидели, что ваше вне не отражает то, что внутри. Результат – сбрили усы и постриглись.

– А вот теперь я опять начал отпускать себе волосы.

– В своё время вы отказались от бороды. Это тоже был внутренний конфликт?

– Это взаимосвязано. Часто люди не задумываются над тем, почему они меняют свой образ. Они не думают, почему они пошли и купили себе те или иные вещи, а вот эти выбросили. Или перекрасили волосы в рыжий цвет. У них что-то внутри меняется. Это что-то заставляет меняться внешнее. Когда ты смотришь на себя в зеркало утром, и понимаешь, что есть какое-то несоответствие между душой и телом. Пытаешься тело привести в соответствие, с душой.

– Александр Викторович, ваши пожелания всем любителям вашего творчества?

– Будьте спокойны, счастливы и уверены, в своей жизни. Не надо ходить стадом! Когда идёт стадо человеческое, оно вызывает у меня отвращение! Больше самостоятельности каждому!

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru