|
Туризм / Алтай / РИФформа
/ Музыканты КРИС КЕЛЬМИ:«НА
САМОМ ДЕЛЕ ВСЁ РЕШИЛОСЬ В ОДНО УТРО»...
|
|
||||||
Евгений Гаврилов: – Крис, какими
проектами заняты вы сегодня? Крис Кельми: – Основной музыкальный проект: я дописываю альбом,
потихонечку доделываю. К осени он будет готов. Не буду говорить его рабочее
название, пока это лишнее. Ещё я пишу один сценарий к фильму – занят
сценарными разработками. Это что касается творчества. Естественно, происходит
какая-то концертная деятельность. В основном это клубно-корпоративная работа,
практически 70-80 % артистов сейчас так работает. Я
создал продюсерский центр, который уже получил окончательный статус,
помещение, есть телевизионная и звукостудия, хореографический зал.
Естественно, есть административная группа, которая проводит такие
мероприятия, но ничего глобального, большого пока не было, как бывало раньше
– организация праздников городов края и т.д. Мы занимаемся небольшими
проектами. – Изменились ли с годами ваши
музыкальные предпочтения? –
На самом деле спектр моих пристрастий не изменился. Рок-н-ролл – это
классическая музыка, связанная и с «Битлз», и «Роллинг Стоунз», и старой
волной психоделический «Дип Пёрпл» и «Лед Зеппелин». Без сомнения, больше
тяготел я и тяготею к мелодическому жанру, который трудно как-то точно
классифицировать. Музыка Стинга, Элтона Джона и подобных авторов. Собственно,
мои песни достаточно близки к этому жанру. – С кем вы сегодня работаете? Кто
участвует в записи вашего нового альбома? –
Большую часть песен мы записываем в «живом» варианте. Есть марка
«Рок-ателье», она сохранена. Другое дело, что на записи под этим названием выступают
в основном сессионные музыканты, то есть те музыканты, которых я выбираю на
запись из наиболее сильных и лучших. Что же касается концертных выступлений,
есть коллектив, но не могу сказать, что работаю с ним чаще. Чаще я работаю
один, с гитаристом или бэк-вокалистом, потому что сам принцип работы по
стране, к сожалению, не позволяет постоянно возить большую команду с собой.
Но группа существует, и даже в Москве проходят концерты в полном живом
составе. На юбилейном концерте в «России» были артисты, которые и раньше
работали в «Рок-ателье», но поскольку у «Рок-ателье» своя специфика
существования в театре, и после театра в нём менялось очень много музыкантов,
то заострять на фамилиях я бы не стал. – Есть ли у вас определённая
репетиционная база, где вы готовитесь к выступлениям? –
Основные записи я провожу, к примеру, в редакции песни «Замыкая круг». В
конце того года получилась мощная редакция, которая прозвучала во многих
передачах и «Главном герое», на СТС и др., была записана на студии «Доминик»,
которая находится рядом с моим домом – самая модная студия по оснащению. А
репетиционная база находится в продюсерском центре в районе Таганки, там мы
репетируем и делаем какие-то музыкальные наброски. – Нужны ли с ростом профессионализма
музыканта репетиции? –
Любое дело требует постоянного тренинга. Без сомнения. Не только в музыке, но
и спорте. В любом роде деятельности. Конечно, профессионал, который
десятилетиями занимается своим делом, без сомнения, владеет некоторыми
приёмами, но это не значит, что он всё может делать на импровизации. Тем
более, если ты выступаешь с командой. Обязательно нужно материал «чистить»,
редактировать и т.д. Все
работают по-разному. Было время, когда в течение 20 лет у нас график состоял
из 20-25 концертов в месяц. Конечно, репетиций тогда было значительно меньше.
Но сейчас у нас другие графики, хотя я не уверен, что есть коллективы,
которые работают с таким количеством концертов сейчас. Но если люди устают от
концертов и материал наигран, то нужно давать отдых от музыки. – Какой концерт из последних вы
назвали бы самым удачным? –
Самый удачный, мощный, красивый концерт – юбилейный концерт в «России». Но не
только потому, что он был достаточно пафосен, с хорошей аппаратурой, светом,
поскольку там помимо «Рок-ателье» играло ещё 12 групп, все играли «живьём»,
потом его показали по Первому каналу, по Всемирной сети, его показал «3
канал». Как концерт, зрелище, действие, конечно, он наиболее удачен. Может
быть, он был достаточно нервным. Естественно, я волновался и вёл себя не так
раскованно, но всё-таки это определённый результат. – Как вы относитесь к проникновению
жанра мюзикла на русскую сцену? –
«Звезда и смерть Хоакина Мариэтты» 70-х годов и «Юнона и Авось» 80-х – первый
опыт «Ленкома» – были самыми мощными и удачными, потому что затронули
определенные национальные корни, особенно «Юнона и Авось», имели огромный
резонанс не только в СССР, но и во всём мире. Всё, что происходило потом, это
было, конечно, достаточно слабой попыткой. Потому что какие-то мюзиклы были
удачными, типа «Нотр Дама», какие-то носили чисто провальный характер.
Практически 80% мюзиклов потом провалились на нашей сцене, хотя прошёл
хороший мюзикл «Истквикские ведьмы», но, видимо, не сработал какой-то эффект,
может быть, неточное попадание стихотворной основы или неточное понимание.
Нельзя просто взять западный мюзикл и перенести на русскую сцену. – Тяготение к жанру музыкального
театра у вас было со времён «ВЛ»? Наиболее удачные находки тех времён? –
У нас в «Високосном лете» было театрализованное действо, поэтому мы тяготели
к театрализации рок-н-ролла. Если брать сочетание времени, подходящих событий
и качество материала, конечно, это был блок концертов «ВЛ» 1977 – 1979 гг.
Три отделения. Каждое из отделений имело свои декорации и свою характерную
музыкальную направленность. Они были абсолютно разные. Но в целом давали
совместный эффект. Не
беру во внимание театральные работы, первые «Рождественские встречи»
Пугачёвой, потому что это проект Аллы Борисовны. Был неплохой проект
«Рок-ателье», связанный с группой «Чёрный кофе», когда мы работали на
фестивалях не только в СССР, но и в Мадриде. Скорее всего, это был такой
хороший сборный концерт, который заканчивался совместными джемовыми
произведениями. Поэтому
за такой пик я бы взял концерты «Високосного лета». – Как осуществлялись постановки в те
годы? –
Идеи музыкальные рождались в недрах группы. Это вообще коллективное
творчество. Хотя у каждой песни был свой автор, музыки, текста, соавторства у
нас было не так много, но построение программы, аранжировки каждых песен и
какие-то идеи театрализации рождались в недрах группы. А технически они
осуществлялись разными способами. Тогда всё было очень сложно. Вплоть до
того, что какие-то декорации нам помогали шить знакомые девушки, части
технических конструкций доставали друзья, которые работали на заводе, и т.д.
Всё это носило такой характер – ничего общего с тем, что есть сейчас для
построения хорошей, красивой театральной или гастрольной программы. Конечно,
небо и земля. Сейчас возможности абсолютно уникальные. – Только денег надо на несколько
порядков больше. –
По тем временам это тоже стоило огромных денег. Мы же не зарабатывали большие
деньги. Практически всё, что зарабатывали, мы тратили на это. – Были у вас какие-то творческие ориентиры,
как это всё должно выглядеть? –
У нас не было возможности смотреть западное ТВ и что-то проецировать. За
границу нас не пускали. Поэтому мне, как Ньютону, что-то снилось, что надо
здесь сделать так, здесь такие костюмы, такие эффекты. Что-то приходило в
голову во время репетиций. Это был спонтанный творческий путь. Может быть, он
как раз этим ценен, не чужим кем-то делалось. – Что определило для вас переход в
«Ленком»? –
Я не хотел покидать «Автограф». Я как раз Ситковецкому предложил, чтобы мы вместе
пошли как группа «Автограф» в театр. Но всё-таки он был лидером «Автографа»,
он придумал это название, и после Берлинского фестиваля как бы чувствовали
волну, что группа на подъёме, и он не захотел. Может быть, это и правильно. А
для меня тогда было безумно интересно попасть в такую сумасшедшую творческую
среду, с таким количеством великих актёров, многие из которых ушли в
последние годы. С таким режиссёром, с людьми, которые привлекались для работы
в этом спектакле: балетмейстер Васильев, композитор Рыбников и многие другие.
Было ясно, что возможности безгранично возрастают. Результат, который можно
добиться не только самой группе, но такому большому творческому коллективу,
без сомнения, превысит ожидания. – Несколько слов о первой постановке
«Юноны и Авось». Как говорят, первый блин бывает комом. –
Он не был комом. Её приняли с первого раза, хотя была полная уверенность
руководства, что это будет мучительный процесс, как было с постановкой
«Звезды и смерти…», но, видимо, божественность силы и ещё силы человеческие
вмешались, и его приняли сразу, но как ни удивительно, премьера этого
спектакля состоялась в городе Ташкенте перед началом сезона. Премьера носила
такой мощный творческий посыл, необыкновенно мощное достижение: в чужом
городе, в Узбекистане – в общем это был такой фейерверк, большой успех. Главную
актёрскую нагрузку нёс на себе Паша Смеян, он играл роль главного сочинителя,
но главное, что с приходом группы «Рок-ателье» в «Ленком», по сравнению с
«Араксом», конечно, всё изменилось. Мы не являлись музыкантами, которые
сидели в яме и подыгрывали актерам. Все находились на авансцене, и в
некоторых спектаклях я тоже находился на самой сцене, читал стихи, участвовал
в каких-то репризах. Это была не просто музыкальная история, а
актёрско-музыкальная. – Можно сказать, что с приходом людей,
которые до этого играли в различных стилях, произошёл некий сплав в «Юноне и
Авось»? –
Сплавились, прежде всего, музыкальные стили. Стили арт-рока и фанк-фьюжен.
Потом там участвовал хор, часть симфонического оркестра. Многообразие
музыкальных стилей дало необыкновенную музыкальную палитру. Что же касается
общего достижения спектакля, там сошлись воедино удивительные вещи: великая
поэма А.Вознесенского, великая музыка А.Рыбникова и великая идеология этого
спектакля, который оказался в нужном времени в нужной точке пространства. – Что бы вы отнесли к успеху при
подготовке этой постановки? –
Главная трудность для нашей группы состояла в том, что всё-таки до этого мы
10 лет играли на рок-н-ролльных подмостках, играли громко, интенсивно,
агрессивно, чувствуя дыхание зала, который составлял единое целое. Зал –
молодёжь, она дышала рок-н-роллом, и было совершенно другое энергетическое
состояние. А спектакль «Юнона и Авось» был составлен всё-таки из различных
палитр – агрессии, лирики, любви и богоугодного. Слишком много было чего
преодолеть и почувствовать простой рок-группе, которая пришла на сцену
театра. Поэтому главной задачей стало научиться слышать актёрскую речь,
слышать совершенно другое дыхание зала, театральной публики. В этом
заключалась первая сложность, которую нам удалось преодолеть. – Рок-опера «Россия Воскресе!» - что
это за проект и насколько он удачен в современной обстановке? –
Есть поэма «Россия Воскресе» Андрея Андреевича Вознесенского, и перед Пасхой он
предложил на финальную часть этой поэмы написать рок-ораторию. Он назвал её
«Стереопсалом», чтобы представление состоялось нежданно. Это не рок-опера, а
такое произведение 7-8 минут, где поют много актёров, но на самом деле оно
имело достаточно большой резонанс. Есть документальные съемки, на которые я
потом снял ещё видеоклип. Это осталось в истории. – Вы – дипломированный пианист. Часто
вам приходилось выступать на сцене в этом качестве? –
Думаю, как сольный пианист я выступал на защите диплома, когда там играл в
течение полутора часов большое количество произведений. Дело в том, что
фортепиано – серьёзнейший инструмент и требует ежедневной тренировки,
упражнений. В концертах я использую фрагменты каких-то классических партий,
но только в фрагментарном виде, вместе с группой, и, конечно, я не взял бы на
себя смелость, как Дима Маликов, выступать с таким концертом как пианист. У
Маликова и класс выше, фортепианное образование. Но дело не в этом. На свете
столько замечательных пианистов-профессионалов, что лучше с ними не
состязаться. – Что вам более всего импонировало
исполнять в качестве пианиста? –
Мне больше всего нравится Бах, я люблю партитуру до минор, которую я иногда
играю, вспоминаю. И поскольку я больше пианист-технарь, люблю технические
произведения – какие-то этюды Черни, которые я тоже иногда перебираю. Пальцы
вроде двигаются. Но на самом деле за долгие годы обучения в школе
Дунаевского, в институте Гнесиных, я переиграл много произведений, но, к
сожалению, не хватает времени играть их. Но иногда есть настроение
повспоминать что-то. – Увлечение техническим институтом у
вас едва не вылилось в защиту диссертации. Почему вы оставили эту профессию? –
Профессия, которой занимались мои родители, никоим образом не мешала заниматься
музыкой, да и большим спортом. Наоборот, эта профессия мне очень нравилась. В
ней была такая же мощная энергетика, как и в рок-н-ролле. Но просто в жизни
наступил момент, когда надо было выбирать. Идти в театр – это была уже
профессиональная история. Либо оставаться на год, защищаться и заниматься
строительством. Я выбрал музыку. Всё решилось в одно утро. Я проснулся и
принял такое решение. Мне очень нравилось заниматься музыкой, несмотря на то,
что не могу сказать, что мне не нравилось строить тоннели. Можно было идти и
по этой стезе. – «Ночное рандеву» было определённым
сюрпризом, поскольку на него вы особо тогда и не ставили? –
Я абсолютно не ставил на него, потому что тогда я как автор не считал эту
песню самым большим достижением. Другое дело, что иногда некоторые песни
отражают своеобразный менталитет слушателей. Песня была второй на второй
стороне винилового лика. Я на него вообще не ставил, но она неожиданно пошла.
Всё-таки там точные стихи и рок-н-ролльная запоминающаяся мелодия. В принципе,
она, конечно, хороша, и даже в двух новых редакциях, римейк и ремикс хорошо
звучат. Но вот так сложилось, что она является одной из визитных карточек
«Рок-ателье», в моей жизни. Думаю,
что ни один композитор не садится к роялю специально для того, чтобы написать
шлягер. Типа, сяду и напишу сейчас песню, которую будут петь миллионы.
Наверное, это большая редкость все-таки. Это даёт Бог и судьба. – Ваши пожелания любителям ваших песен
и хорошей музыки? –
Чаще встречайтесь с любимыми артистами и будьте по возможности более
избирательными в произведениях, которые вы слышите. Хотя пожелание сложное,
потому что если долбить в одну точку, то можно поломать вкус и всё, что
угодно. Самое главное, чтобы музыка приносила вам радость, счастье в душе,
чтобы она отвлекала от плохих мыслей, от депрессии, чтобы она несла любовь и
добро. |
|||||||
Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено |
|||||||
