Туризм / Алтай / РИФформа / Другие знаменитости

ЕЛЕНА ЦВЕНТУХ:

«НАДО ВЫХОДИТЬ НА ДРУГОЙ УРОВЕНЬ»...

Евгений Гаврилов: – Елена, несколько слов о ваших сценариях, по которым сегодня снимают фильмы и которые появятся на экранах в ближайшее время?

Елена Цвентух: – Во-первых, это «Семейная сага», 12-серийная, «Блудные дети». Будет снимать кинокомпания «Стар Медиа».  Сценарий написан, и мы вместе с режиссером Андреем Красавиным доводим его до ума. Его будут снимать в Санкт-Петербурге, Керчи,  под Киевом. Но в основном в Санкт-Петербурге. С августа – по январь. История охватывает двадцать последних лет существования нашей страны, судьбы людей.

Скоро на канале «НТВ» выйдет премьера восьмисерийного боевика «Хорошие парни». Мой сценарий - адаптация одноимённого популярного румынского сериала.

Выйдет на студии Месхиева экранизация по книге Владимира Качана «Роковая Маруся», лёгкая лирическая комедия. А дальше – что получится.

– Какие сценарии вам больше всего нравится писать?

– Начинала с экранизации. Раньше мне очень нравилась экранизация. Собственно, и сейчас нравится, но существует мнение, что экранизации писать легче. На самом деле это гораздо сложнее. Потому что перенести книгу на экран практически невозможно. Есть вещи, которые приходится в силу каких-то причин додумывать, переписывать – не всегда авторы с этим согласны. Кино диктует свои законы.

Свои, оригинальные вещи пишу дольше, чем экранизации. Интересно всё, но своё созревает гораздо дольше. Могу месяцами ходить, что-то думать. Может долго не складываться история. Но приходит какая-то идея или какое-то слово: кто-то что-то рассказал, что-то где-то прочитала, и начинаются какие-то долгие фантазии.

Муза – это такое странное состояние... Это всё неправильно – долго ждать ее появления. Самая лучшая муза – это когда надо что-то срочно сделать, нужно ребёнка кормить, и тогда приходит какая-то замечательная идея в голову. Надо работать, это уже профессия.

– Что бы вам хотелось отметить из ваших оригинальных сценариев?

– Мне пока нечего стыдиться. У меня не так много экранизированных на сегодняшний день сценариев. Они сейчас в запуске. До этого у меня было только два. Первый – «Куратор» – четырёхсерийная драма, которая до сих пор не вышла на широкий экран, видели её достаточно мало людей, но, по-моему, получилась достаточно интересная работа, работа заказана, но сценарий оригинальный, не по книге.

Потом был «Год золотой рыбки» - целиком моя идея, история. Ей было много отдано женских душевных сил. Это история о четырёх женщинах, одна из которых – привидение. Причем привидением она стала совершенно неожиданно, в какой-то момент. Половина сценария была написана, и она была совершенно реальным действующим лицом.

Вдруг продюсеры попросили добавить немножко мистики. Я две недели думала, и героиню в самом начале превратила в привидение. Поставила её рядом с другой реальностью. Не сказать, что эта история совсем мистическая, просто история о женщинах, которые ищут своё счастье. Это достаточно взрослые женщины, которым больше тридцати, и как каждая приходит к пониманию того, что нужно на самом деле. Не какой-то заморский заоблачный принц, известный певец и, на первый взгляд, состоявшийся человек, а именно тот человек, который тебя понимает, тот, который близок тебе.

Вот такая история, у неё были очень хорошие рейтинги, и мне до сих пор пишут люди, которые находят по Интернету меня и благодарят. На сегодняшний день это получилась самая удачная история. Что будет дальше – посмотрим.

– Что случилось с «Куратором» и почему он до сих пор не вышел на экраны?

– Я всего не знаю, потому что это всё-таки продюсерские дела. На мой взгляд, эта история резко выбивается из всего того, к чему привык наш сегодняшний зритель. Её нельзя назвать в чистом виде мистикой, триллером. Это ближе к психологическому триллеру. Это вещь о том, что надо думать над каждым поступком, который ты в этой жизни совершаешь. И абсолютно любая вещь, которую ты себе разрешаешь или не разрешаешь, имеет своё значение.

Там четыре серии, и их надо не просто смотреть, а серьёзно думать. Мне кажется, в тот момент, как мы её сделали, не каждый зритель был готов воспринять эту историю. Хотя проходили закрытые показы в каких-то кинозалах, причём показывали четыре серии и сокращённую полнометражную версию и всегда её принимали очень хорошо, но…

Пока не знаю. Один из продюсеров этого фильма недавно стал советником министра культуры Украины по кино и ТВ, и надеюсь, что состоится её выход на широкий экран.

– Несколько слов о вашем первом экранизированном сценарии. Чем он был для вас интересен?

– Ситуация там была наполовину сложившаяся. В тот год, когда у нас кино практически не снималось, и этот сценарий не был экранизирован.

Мне заказали полнометражный сценарий по рассказу Михаила Веллера «Легенды Невского проспекта». Я взяла рассказ, который был мне наиболее близок и наиболее мной любим – «Легенда о морском параде». Невероятно смешной рассказ был написан в таком стиле, в каком у нас сейчас пишут синопсисы, заявки.

Я из военно-морской семьи: у меня папа был капитан второго ранга, брат сейчас капитан третьего ранга, дядя был мичманом. Всё это мне было очень близко, и я хорошо знала всю военно-морскую жизнь. Написала полнометражный сценарий на 90 минут. Его мне заказал один из друзей Веллера.

Веллер же со своей стороны был против того, чтобы женщина писала сценарий по этому рассказу. Он считал, что это невозможно, это чисто мужская история.

Потом мы с ним встретились. После того, как Веллер прочитал этот сценарий, он мрачно на меня посмотрел и сказал: «Я бы не сказал, что писала женщина». Я поняла, что как сценарист получила величайший комплимент.

Но в силу разных причин, в основном финансовых, тогда были большие проблемы с финансированием кинопроизводства, сценарий не был снят.Тем не менее, этот сценарий сослужил мне хорошую службу. Он висит сейчас в Интернете, и все мои последующие заказчики начинали со чтения этого сценария. После этого у нас уже были совершенно другие разговоры, я получала работу, которая мне была интересна и нужна.

– Как реализуются ваши планы в отношении аспирантуры сегодня?

– Я готовилась к этому, но сегодня это отошло немножко на задний план. В тот момент, когда собиралась поступать, я была главным редактором проектов «Улицы разбитых фонарей», «Агент национальной безопасности» и «Чёрный ворон». Тогда времени было больше, как ни странно.

А когда меня пригласил в свою кинокомпанию Дмитрий Месхиев, времени не стало совсем. Учусь экстерном. Всё равно пытаюсь сформулировать драматургические законы, научно, но получаются только для своей работы. У меня сейчас, как у редактора, много проектов. Проекты не только месхиевские, но как редактору предлагают вести и московские проекты.

В ближайшее время, буквально на днях, договорились, что буду редактором нового детского фантастического фильма по роману Кира Булычёва об Алисе Селезнёвой. Этот проект уже понемножку рекламируется. Очень интересно. Я очень люблю Булычёва, детские фильмы. Это то, что мне не хватает много лет. Очень хочется, чтобы у нас начало возрождаться детское кино.

– Есть какие-то подвижки в сторону возрождения детского кино у нас в стране?

– Думаю, да. На самом деле большая проблема с полнометражным кино вообще. У нас был какой-то взлёт, начали много снимать, достаточно дорогостоящие проекты. Беда в том, что по разным причинам они не окупаются. Начиная, может быть, от слабости сценариев при всём богатстве картинки, при замечательных актёрских составах, но что-то не оправдывает ожидания зрителей. Поэтому сейчас очень многие проекты останавливаются.

Детское кино изначально в России считается некоммерческим, каким бы оно ни было. Хотя на Западе снимать детское кино – это прибыльно. Если мы вспомним какие-то любимые нами иностранные детские фильмы, которые смотрят в том числе и взрослые, они все окупались и приносили прибыль. У нас всё это не так, и поэтому многие продюсеры не рискуют вкладывать в детское кино.

Я считаю, что те, кто этим занимается, – просто самые настоящие герои, им надо памятник ставить. В общем всё большее число людей понимает, что детское кино необходимо. Все мы: те, кому от 30-40 лет, которые серьёзно занимаются кино – молодые продюсеры, молодые сценаристы, режиссеры – почти у всех нас есть дети. Мы понимаем, что им надо смотреть детские фильмы, и начинаем стараться для них, для своих будущих внуков, которые, может быть, уже где-то на подходе. Поэтому всё потихонечку возрождается.

– У вас ещё есть «Русские в Абиссинии»…

– Это писала как журналист. Я себя пробовала во многих жанрах: как драматург театра, журналист, писатель. Журналистские проекты были тогда, когда не было кино.

Как появились «Русские в Абиссинии»? Мне совершенно случайно рассказали об интереснейшей коллекции, фотографиях музея Кунсткамеры, который все очень хорошо знают. Там были не только фотографии, но фотографии привлекли тем, что я случайно увидела фотографию Гумилёва в одной из абиссинских экспедиций.

Узнала факты. Оказалось, что история русских в Абиссинии насчитывает много лет. Начало было положено в последнее десятилетие XIX века и первые десять лет XX века. Это невероятно интересно.

Русских в Абиссинии всегда очень любили, привечали, они были приглашены предпоследним императором Менеликом Вторым. Это были русские врачи, военные, казаки, и они привезли из Абиссинии замечательные коллекции предметов народного творчества, всевозможные бытовые вещи, и огромное количество фотографий. В Кунсткамере их более 1,5 тысяч. Они просто лежат в чемоданах, хранилищах, и практически никто о них не знает. А это целый пласт нашей Российской истории, который не изучен.

Эти люди не только помогали Абиссинии, но и женились на абиссинских принцессах. У них рождались хамечательные дети.

К примеру, это официальный, известный исторический факт, что первый абиссинский лётчик – наполовину русский и зовут Михаил Бабичев. Он не только первый абиссинский лётчик, но и первый абиссинский танкист. Его небольшая эскадрилья самолётов во время войны с Италией в 30-е годы не проиграла ни одного боя, не потеряла ни одного самолёта.

Когда стала этим заниматься, набрался материал на хорошую статью. Конечно, после публикации, мне стали поступать предложения, что хорошо бы сделать документальные фильмы о ком-то из врачей, военных. Об этом было бы очень интересно сделать фильм, но пока это всё на уровне разговоров. Будем надеяться, что что-нибудь получится.

– Много было у вас написано пьес для театра?

– У меня для театра написано три пьесы. Две из них поставлены. Это также были 90-е годы, середина, когда кино не снималось. Так получилось, что у меня были друзья в небольшом театре «Аквариум» на окраине Санкт-Петербурга. Там всего сто мест, но свой зритель, и всегда были аншлаги. Написала для них две пьесы: одну для совсем маленьких детей, забавную историю, про Кащея Бессмертного с восточным акцентом – «Волшебный рубин», и вторая пьеса, версия смерти Маяковского – «Дело № 2/39», по материалам известного журналиста Скарятина. Его версия в том, что Маяковского убили, почему. Прочитав то, что он написал в журналах, сделала драматическую версию.

Сейчас я от этого отошла, потому что очень много работы в кино. Просто так сложилась жизнь. Мне очень хочется написать что-то для театра, но кино отнимает практически всё время.

Мечта о кино была у меня с детства. Где-то в 14 лет решила, что должна работать в кино. Сначала думала, что это будет режиссура, которая очень привлекала. Стала серьёзно готовиться во ВГИК, занималась в трёхгодичном киноуниверситете, смотрела классику, которую практически нигде в советское время не показывали.

Эти чёрно-белые шедевры очень люблю. Их показывали в Ленинграде тогда в двух местах: в кинотеатре «Спартак» - он сгорел несколько лет назад и в ДК «1 Мая», который сейчас тоже разрушен. Здание стояло за Мариинким театром, и на этом месте будут строить второй зал Мариинки. На эту тему сейчас  много пишут. Здание, которое планируют сторить – это что-то ужасное, уродливое. За граньюдобра и зла.  Для меня потеря ДК «1 Мая», можно сказать, личная трагедия, потому что я приходила туда как домой, смотрела фильмы, от которых просто сходила с ума.

Мне ещё нравилось то, что их видел только узкий круг людей и мало кто из моих ровесников понимал. Почему-то импонировало то, что мне это нравится, были какие-то свои детские амбиции по этому поводу.

Всё это привело к тому, что во ВГИК поступила с первого раза, очень легко. Правда, не на режиссуру, а на сценарный. Получилось так, что, когда пришла поступать, увидела, что на режиссёру на предварительный тур, который перед первым, огромный конкурс. Было порядка ста с лишним человек на место.

На сценарный факультет тоже было больше ста человек, но на 30 человек меньше. Посчитала математически и решила, что на сценарный шансов больше. Когда сейчас это кому-то рассказываю, вызывает смех.

Наверное, это была судьба.

– С немым кино, как вы сказали, потерялось часть волшебности кино. Какая часть?

– Дело в том, что, когда не было возможности говорить вслух, кинематограф отличался от других видов творчества тем, что показывал жизнь, выражал какие-то эмоции средствами пластики. Сейчас мы привыкли, что на экране очень много разговаривают.

Но психология человеческая устроена так, что слушать мы приходим в театр. Пьесы – это диалоговое искусство. На диалогах строится конфликт и вся история в театре. Там действие немножко отходит на второй план. Главное – человеческая психология, выражаемая в диалогах.

А в кино мы смотрим. В кино для нас важнее действие, что происходит с героями, как и почему? Часто разговоры, которые очень пространны в нашем кинематографе, из-за того, что не даётся много времени на подготовку сценария, репетиционные моменты, всё снимается очень быстро.

Актёрам за такой короткий срок сложно войти в роль и вникнуть в психологию своего героя. Они тексты иногда просто проговаривают, не думая о том, что означает каждое слово.

Когда кинематограф был немым, зритель был прикован к самому действию перед экраном. Для него это было волшебство, происходящее без слов, понятное и близкое любому человеку в любой стране. А сейчас надо выходить на какой-то другой уровень, надо учиться выстраивать действие, выстраивать диалоги, слушать то, что происходит на экране. Учиться надо всем: и кто делает кино, и кто его смотрит.

У нас сейчас вообще привалирует клиповое мышление. Нас приучили к тому, что всё происходит очень быстро, и мы не успеваем сосредоточиться на происходящем. Например, фильмы Тарковского, которые я безумно люблю, заставляют смотреть каждый кадр. Мне рассказывали об одном художнике, который смотрел «Сталкера», останавливал его, делал стоп-кадр на каком-либо месте и рисовал этот кадр. Просто для себя.

Каждый кадр в фильмах Тарковского – это отдельное художественное произведение, из которого складывается большое художественное полотно.

– Что вас заставило в своё время поступить в художественную школу?

– Мне это просто очень нравилось. С детства любила заниматься всем сразу. Помните песню: «Драмкружок, кружок по фото, / Мне ещё и петь охота». Это абсолютно про меня, потому что я ходила в музыкальную школу, у меня была английская школа, театральная студия, и мне ещё безумно хотелось рисовать научиться.

В детстве перерисовывала какие-то картинки, пыталась копировать репродукции с каких-то классических произведений. Мои родители считали, что мне это будет не под силу, поэтому пошла в художественную школу сама, принесла какие-то свои рисунки, и меня зачислили сразу в первый класс.

Открылось это через полгода, когда надо было заплатить за обучение. Денег было взять неоткуда, только у родителей. Они были сильно удивлены, что я ещё успеваю и в художественную школу ходить. Но меня оттуда забрали...

Уже после школы, поступив в музыкальное училище, (у меня первая профессия – преподаватель музыки) я нашла художественную студию для взрослых, стала ходить в неё и там занималась.

Кроме того, мне захотелось заниматься языками: датским, шведским и норвежским. Было и это…

Сейчас рисую. Был момент, когда очень долго не рисовала. Очень люблю акварель. Беру бумагу для акварели, она немножко шершавая, хорошо впитывает воду, заливаю её водой и начинаю рисовать. Это какие-то эмоциональные картинки.

Недавно нарисовала кота, который был радужно раскрашен. Полосатый, но всех цветов радуги. Получился очень жизнерадостный кот с большими глазами.

– У вас дома есть прототип этого кота?

– У мамы четверо: кот и три кошки. А у меня недавно появился щенок. Скоро, наверное, буду собачницей. Дочь нашла её по Интернету, на сайте «Животные, которые попали в беду». Собака благородной породы метис. То есть дворняжка. Очень смешная.

– В одном интервью вы сказали, что вас в детстве угнетали культурой.

– Это, конечно, смеялась. В детстве угнетение культурой со стороны моих родителей заканчивалось музыкальной школой. Но в театр сама с удовольствием ходила. Мне просто всё это очень нравилось, и сейчас нравится. Времени на всё это намного меньше, чем в детстве. Тогда я два-три раза в неделю успевала куда-нибудь сходить, посмотреть. Сейчас окно в культуру в основном – телевизор, но иногда, когда кто-то из друзей-актёров позовёт на премьеру, обязательно иду. Очень люблю ходить к Жене Дятлову. Приезжал Саша Самойленко со спектаклем «Кот в мешке» – сходила, посмеялась, очень смешная пьеса.

– Почему вы пошли учиться в музыкальное училище?

– Ситуация была безвыходная. У меня в английской школе в девятом классе был жуткий конфликт с преподавателем английского языка. Я старалась, училась, ходила к репетиторам, но она меня, не знаю почему, невзлюбила. Она сказала в девятом классе, что в десятом классе я экзамены не сдам.

Я подумала, подумала: зачем мне эта нервотрёпка? В принципе, неплохо играла на рояле. Пошла и поступила в музыкальное училище. Брали туда после восьмого класса, но меня взяли после девятого. Нас было таких несколько.

Пришлось проходить программу девятого класса ещё раз, потом десятого. Получила профессию учителя музыки, уехала и поработала на Севере в Мурманской области. Причём это распределение сама себе устроила. У меня папа уехал служить под Мурманск, и мне захотелось на Север.

Я всегда любила север, наш северо-запад. Я так решила. На меня в комиссии по распределению смотрели как на совершенно сумасшедшую. Поехала и поработала сначала преподавателем в ДК под Мурманском в Мурмашах, устраивала весёлые праздники. Для себя открыла тогда, что могу заниматься организацией массовых праздников. Потом преподавала в общеобразовательной школе лётного гарнизона «Североморск-3» музыку и рисование. Вспомнила, что когда-то училась этому делу. Потом занималась массовыми праздниками в гарнизонном Доме офицеров. И как раз тогда поступила во ВГИК.

Считаю, что музыкальное училище - это очень хороший опыт. Ничего лишним не было. У меня были замечательные преподаватели. Причем это было училище не классической направленности, а нас готовили к преподаванию в детских садах, школах или в кружках. Это было очень интересное время, четыре замечательных года.

У меня остались замечательные подруги, с которыми мы встречаемся нечасто, но с большим удовольствием, переписываемся с некоторыми педагогами. К сожалению, уже не все живы. Замечательный у меня был преподаватель по дирижированию, известный композитор Владислав Панченко, который в то время начинал писать музыку для кино. Известные фильмы Рогожкина «Особенности национальной охоты и рыбалки» - это музыка Панченко, «Мисс миллионерша» - один из первых фильмов Рогожкина, тоже его музыка. Он писал музыку для «Убойной силы». Невероятно интересный человек из старой петербургской семьи, с которым мы до сих пор дружим и, наконец, через много лет, перешли на «ты».

– Сказки вы начали писать в детстве печатными буквами. Писали вы сказки для своей дочери?

– К сожалению, не писала. Это было уже немножко другое время. Тогда училась во ВГИКе, и дочери показывала старую киношную классику. Она у меня сейчас достаточно взрослая девочка, 14,5 лет.

Когда ей было 10 лет, она сказала, что больше не будет ходить на детские спектакли, всё это не для неё, а чтобы я её отвела на какой-нибудь взрослый спектакль, например на «Ромео и Джульетту». Я напряглась, но «Ромео и Джульетта» в тот момент не шла, и повела её на «Сирано де Бержерак».

Это очень тяжёлая пьеса для восприятия детей. Написана в стихах, большая по времени, идёт почти три часа с лишним. Думаю, посидим первое действие, и если будет тяжело, то уйдём. Отсидели первое действие, второе, остались на третье… Я спросила: «Не тяжело?» Она сказала: «Нет, нет, всё хорошо. Интересно. Очень хорошо играют актёры».

А когда она заплакала в момент, когда Сирано читал свой последний монолог – я совсем успокоилась. Ребенок реагирует правильно.

Мы стали ходить на взрослые спектакли, смотреть какие-то вещи, я стала ей рассказывать историю кино, показывать на дисках. У меня замечательная подборка. Мы с ней всё это обсуждаем, она читает мои сценарии, высказывает своё мнение. Делает вполне зрелые замечания.

Она говорит, что работать в кино не будет. Скорее, это дух противоречия. Она снималась раз в эпизоде, ей понравилось. Снималась у Димы Иосифова в «Суженом - ряженом»…

Она хочет стать фотографом. Сейчас серьёзно занимается фотографией, что меня радует, учится в фотошколе, и у неё очень интересные фотоработы.

– Для поднятия настроения вы уходите в лес и поёте. Что?

– Люблю всевозможные ретро. В Питере и Москве есть радио «Мелодия», где крутятся замечательные песни 30-70 годов, вещи, которые были хитами. Я их безумно люблю, знаю наизусть. Включаю радио, одеваю наушники и то, что транслируют – пою.

– Осуществилась мечта прыжка с парашютом?

– Нет, ещё нет. Должна же быть какая-то мечта! Всё остальное у меня уже сбылось.

– Ваше отношение к гитаре и авторской песне?

– Очень люблю авторскую песню. Из старых исполнителей – Окуджава, Визбор, Иващенко и Васильев. А из молодого поколения – Михаил Щербаков. Это моя мурманская юность.

Я уже не играю сама на гитаре, но с удовольствием слушаю самодеятельную песню под гитару. Свои песни уже не пишу, наверное, лет пятнадцать. Но года два назад была в Мурманске, и мне сказали, что мои песни там до сих пор поют, даже не всегда зная, кто автор. Даже если бы что-то спели – мне было очень приятно.

– Ваши пожелания любителям хорошего кино?

– Самое главное – здоровья, любви и удачи. А всё остальное – получится. А сериалы… Пусть сериалы облегчают вам жизнь и дают надежду, что всё будет ещё лучше. Пусть всё сбывается и заканчивается хорошо.

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru