Туризм / Алтай / РИФформа / Писатели

ЕВГЕНИЙ ГУЛЯКОВСКИЙ:

«ФАНТАСТИКА ДОЛЖНА БЫТЬ ИНТЕРЕСНОЙ»...

Евгений Гаврилов: –Евгений Яковлевич, какой новый роман вы готовите в вашей творческой лаборатории для почитателей вашего таланта?

Евгений Гуляковский: – Во-первых, я закончил цикл романов «Меч Прометея». Получилось четыре романа. Последний роман издан, находится в работе.

А какое название будет у новой книги – затрудняюсь, потому что оно у меня формируется только в конце работы. Пока есть только рабочее, которое наверняка будет изменено. Новая книга уже не относится к циклу «Меч Прометея», а будет совершенно новым романом. Уже написано примерно четверть книги.

– Евгений Яковлевич, как вы относитесь к старой научной фантастике, жанра которого сегодня нет? Дольше всего научная фантастика продержалась в СССР. Сейчас в книгах больше фэнтези.

– Да, вы правы. Я хорошо отношусь к этому жанру, если хорошо написано. Конечно, Сергей Иванович Павлов с его романом «Лунная радуга» остался в этом плане для нас образцом. И современные фантасты, по-моему, ещё не приблизились к нему.

Этот жанр перспективен, как и любой фантастический жанр, потому что там есть элемент философии. Возможность пофантазировать о будущем. Это всегда интересно молодому читателю.

Но почему отошли? Кто это знает? Всё определяют требования рынка. У нас сейчас предпочитают более простые вещи, не связанные с работой мозга.

– Но писатель формирует сознание читателя.

– Сейчас, к сожалению, происходит обратный процесс. Формируют как раз читатели. Требования издательства: издают такие книги, которые покупают. А это в свою очередь влияет на писателей. Кончено, не на тех, кто завоевал себе имя, но большое количество писателей ориентируется на то, что покупают.

Идёт постепенное упрощение книги. Применяются готовые шаблоны.

Фэнтези очень ограничено. Там ничего нового не придумаешь. Одни и те же скелеты, одни и те же существа: гномы, феи. В общем, вокруг этого всё и вертится.

– Кого из современных писателей вы считаете достаточно достойными представителями жанра научной фантастики?

– Я в достаточной степени патриот. Мне нравится Злотников, например. Он пишет замечательные романы. У него всегда Россия и то, что связано с нашей родиной, преподносится на должном уровне.

Я предлагал Злотникова на премию «Аэлита». Но, к сожалению, он почему-то даже не попал в списки. Хотя, у меня было право включить его туда.

Читаю с удовольствием Лукьяненко, Бушкова, Пелевина и других. Мне трудно назвать всех сразу, потому что мало сейчас читаю молодёжи. К сожалению, у меня плохо сейчас с Интернетом, и нет даже своего сайта. У меня он был, но потом его кому-то продали. Я в Интернете не пользуюсь популярностью.

– Как оцениваете фантастику в сегодняшнем аспекте? Её перспективы?

– Её роль сейчас осталась чисто развлекательной. Она не выполняет той роли, которую выполняла когда-то. Когда был голод на фантастику, когда её читали с интересом, удовольствием.

Сейчас она идёт в продаже похуже, чем детектив. Люди ищут развлечений. Я считаю, что это не плохо. Писатели, конечно, должны учитывать это мнение читателей.

Фантастика должна быть обязательно интересной. Без этого она ничто. Никаких поучительных историй там не должно быть. Они могут быть, но они не нужны читателю, и, соответственно, это бессмысленно.

Очень много в современной фантастике болтовни, когда начинают описывать совершенно не нужные вещи, которые скучно читать.

– Евгений Яковлевич, раньше положительные герои добивались победы силой мысли. Произошла смена в приоритете, на силу оружия?

– В общем, да, в этом направлении. Сказывается разочарование общества во всех технологических, техногенных вещах, перспективах. Не очень верят, что им это что-то даст. И кризис огня подлил: то, что ни современная наука, ни техника не способны удовлетворить запросы общества.

Народ в таком состоянии, что ему нужно просто развлекаться. Он ищёт развлечений разной степени. И, конечно, издательства идут на поводу у читателя.

У меня немножко другое положение. Мои книги знают, и они хорошо расходятся. Издательство не вмешивается ни в название, ни в выбор жанра. Я могу писать всё что угодно. Но это сегодня не многие могут позволить.

– И произошёл уход от малых форм.

– Да. Опять же это связано с продажей. Никто не покупает рассказов. Потом, как их издавать? В сборниках? Сборники же не пишут. Молодые писатели пишут рассказы. Им сложно написать роман. У них всё равно всё время в молодом возрасте уходит на другое. Поэтому пишут рассказы. А опубликовать их негде. Поэтому так мало появляется фантастов.

Журналов у нас практически нет. А если есть, то они очень плохо публикуют фантастику. И даже если публикуют какой-то рассказик в Интернете или журнале, то это же ничего не решает.

Премии все присуждаются келейно. Все сборища, которые собирают фантастов, не отвечают своим задачам.

Выявить молодёжь и попытаться ей дать дорогу в литературу они не в состоянии. Сложилась такая ситуация, когда всё определяет рынок.

– Но в советское время были сборники фантастов.

– Конечно. Это было. Но сейчас издательству выгоднее напечатать  большой роман не особенно заморачиваясь. И они уверены, что это будет лучше покупаться. Ну, не любит читатель короткие формы!

Вот в детской литературе – как раз наоборот. Это всё очень хорошо пользуется, востребовано, хорошо. А в серьёзной фантастике… Да и не развернёшь рассказ. В общем-то, ничего серьёзного.

Я не приверженец короткого жанра. Мне кажется, что это игра в определённую форму, короткая игра ума. А серьёзные вещи фантастики туда уже не вставишь. Ни сюжет не разовьется, ничего не сделается в коротком рассказе.

Это форма для трамплина, для начинания. Обычно, все большие писатели начинали с рассказов. Но сейчас это сложно.

– Вы работали начальником поискового геологического отряда в Северо-восточном Казахстане. Почему вы решили отойти от науки?

– Огромную роль в моей жизни сыграл Иван Антонович Ефремов. Он всегда был для меня образцом, учителем. Я с ним встречался, он мне написал рекомендацию в Союз писателей в своё время, оценивал мои книги. Он дал мне определённый толчок.

А геология – это не наука. Это романтика, возможность поездить, попутешествовать, посмотреть мир. Как наука она незначительна. Там поисковики пользуются определёнными схемами. Палеонтология, которой занимался Ефремов, – это наука, в геология – не очень. А я занимался чисто геологией, был поисковиком.

– Но выбор геологии был сознательным?

– Да, я уже на первом курсе знал, что буду писать и писал всё время. Когда был геологом, когда был в экспедиции. У меня первые рассказы и первые кинофильмы были нефантастические.

– Когда вы впервые встретились с Иваном Антоновичем Ефремовым? Чем запомнилась ваша первая с ним встреча?

– Год мне трудно назвать. Я специально приехал в Москву, чтобы с ним встретиться. Созвонился, и он принял меня. Я пришёл к нему домой, долго сидел, беседовал и смотрел его любимую скульптурку Нефертити, которая стояла у него на столе. Принёс ему свою первую книгу. Более-менее серьёзно написанную ещё в студенческие годы. Оставил на рецензию.

Потом она была опубликована в Молдавии, где я кончал университет. Она написана целиком под влиянием книги Ефремова «Украденный залог», вошла в некоторые мои сборники. А потом общение продолжалось в виде переписки. Как только что-то новое появлялось, я старался узнать его мнение.

– Как вы считаете, повилял на вас этот великий человек?

– Несомненно. Вначале да. Ведь тогда фантастика была направлена резко в одну сторону. И он как бы приоткрыл для меня завесу, что фантастика может быть совершенно иной. Не обязательно о светлом будущем. Хотя Ефремов эти тоже очень грешил.

У него романы были всегда более серьёзные, более многозначные. Там было много вторых, третьих уровней. Он как писатель для меня был очень интересен.

– Какое произведение Ивана Антоновича Ефремова вы считаете своим любимым?

– «На краю Ойкумены» вспоминается в первую очередь. «Олгой-Хорхой» – неплохой рассказ.

– Вы отметили, что «Уральский следопыт» опубликовал «Сезон туманов» в самое трудное для вас время.

– В то время меня совершенно не публиковали. Получилось, что я получил несколько отрицательных рецензий. Меня упрекали в том, что я отошёл от советской действительности, не собираюсь ей заниматься.

Действительно, ни в одном моём романе нет слова «коммунизм» и ничего о коммунизме. Меня не публиковали, в Союз писателей не приняли, решение отложили. Книги у меня не выходили.

Поэтому когда в «Уральском следопыте» вышел, и они приехали с ним в Москву, и представили приз за «Лучшую публикацию года», всё имело большое значение для меня.

Тем более, это было более своевременно.  «Аэлиту» не очень справедливо присуждали. Она очень сильно запоздала для меня, а это было как раз тогда, когда они помогли мне встать на ноги.

– У вас большая библиотека фантастики, около двадцати тысяч томов, на русском и на английском. Как формировалась ваша библиотека?

– Я считал, что писатель вообще должен знать свой жанр. Особенно, если он им занимается. Поэтому пользовался любой возможностью купить фантастику. Тем более была лавка в Союзе писателей, где можно было купить редкие книги. В то время трудно было покупать фантастику, а у меня была такая возможность. Вот этим и занимался.

Я всегда читал очень много, и очень много проводил времени в библиотеке. Когда занимался геологией, старался не сдавать «Палеонтологию», я очень плохо учил английский. Потом об этом пожалел. Читал какие-то серьёзные, литературные вещи.

Трудно сказать, откуда любовь к книгам. Семьи у меня практически не было. Я кончал вечернюю школу, ремесленное училище. И ещё потом учился самостоятельно.

– Когда вы впервые обратились к помощи компьютера?

– Давно, я начинал, когда ещё компьютеров ни у кого не было. Начинал с DOS. Помню, первый компьютер мы с Келиным покупали, в котором ничего ещё, кроме DOS, не было.

Затем сам собирал компьютеры, что делаю до сих пор. Это моё увлечение. Писал программы. Сейчас это невозможно. Они стали слишком сложными.

– Останется ли книга в своём историческом виде в будущем?

– Несомненно, электронная книга постепенно заполнит всё бумажное пространство. Тем более, сейчас появились книги, которые совершенно не отличаются от бумажных, но, тем не менее, основа у них, начинка – электронная. Открывается страничка и читай на здоровье. По стилю, как бумага.

У меня вообще всегда в кармане компьютер, который читает мне любой текст вслух, преобразуя текстовой файл в речь.

И вообще я редко читаю. Мне приходится беречь зрение. Но, думаю, и молодёжь этим грешит. Они просто закачивают из Интернета книги и читают их. Тем более, это получается бесплатно.

– Евгений Яковлевич, ваш герой и сюжет полностью выявляются где-то на середине книги, и тогда первые главы приходится выбрасывать и все делать заново.

– Да, у меня так часто получается. У меня, в общем-то, всегда получается импровизация. Никогда не знаю, чем закончился роман. Я как бы погружаюсь в него и вместе с героем по нему шляюсь. А потом они часто заходят не туда, и приходится всё исправлять. И тогда сюжет, начало с концом просто не стыкуется. Такое бывает.

У каждого свой стиль. Не надо его осуждать. Если получается – слава Богу! Главное – результат. Никогда не делал плана и никогда не знал, чем всё закончится.

– Кто, по вашему, фантаст в идеале  в первую очередь: учёный, философ, мастер владения словом?

– Конечно, мастер владения словом. Иначе, его никто не будет читать и всё остальное бесполезно. Зачем обманывать: если ты умеешь писать научные вещи, так пиши их на здоровье.

Читатель фантастики, повторяю, ищет, прежде всего, развлечения. И надо через это развлечение, если ты способен, донести до читателя что-то ещё. Это прекрасно. Но всегда нужно о том помнить, что читатель ищёт что читать.

Ведь для него пишется, не для себя. Если ты пишешь в стол, для себя и своих родных – это одно, если ты хочешь, чтобы тебя, нужно учитывать интересы читателя. И находить какой-то компромисс. Твои мысли, идеи донести, и в тоже время, чтобы это было обязательно интересно.

– Почему в вашей жизни появились курсы сценаристов?

– Очень просто. Я был в экспедиции в Северном Казахстане, у меня никого не было в Москве, никого не знал. Я написал сборник, и понял, что, находясь в Казахстане на берегу Иртыша, его никогда не опубликуют. И настало время, когда я выбросил геологические сапоги и поехал в Москву, никого здесь не зная.

В это время мне повезло – открыли набор на сценарные курсы. Я подал заявление, выдержал огромный конкурс. Написал им хороший рассказ на вступительных экзаменах. Меня приняли, слава Богу. И дали возможность получать в Москве стипендию, жильё. За два года у меня пошли публикации уже в московских издательствах. Это была ступенька, чтобы как-то основаться.

По моему дипломному сценарию был поставлен художественный фильм. У меня вышло около 20 научно-популярных фильмов. Я ездил и писал сценарии научно популярных фильмов. Это уже было чисто для заработков. Научно-популярная студия.

– Что на вас повлияло в юности?

– Я работал лаборантом, на заводе токарем и подождал учиться в школе. Повлияли на меня книги. Абсолютно точно. Я прочитал Лема и обалдел, насколько у него серьёзные и глубокие романы. Он на меня оказал огромное влияние в появлении «Сезона туманов».

– Собирали вы какие-либо коллекции в жизни?

– В юности, когда собирался заниматься геологией, собирал красивые камни. По-моему, это нелепо заниматься коллекционированием.

– Вы упомянули Нефертити Ефремова.

– Для меня эта скульптуры до сих пор вызывает зависть. Я бывал во многих странах. Во Франции, Египте. Я так и не нашёл достойной скульптуры, которая бы повторяла эту головку. У меня до сих пор стоит на столе только её фотография.

Мне очень хотелось найти такую же скульптурную головку Нефертити, но не удалось. Причём, в каждой поездке, а я был во многих странах, старался её найти. И в Лувре, где продают практически все скульптурки, её не нашёл.

А в Египте – просто издевательство. Они делают такие жуткие подделки, что смотреть страшно!

У Ефремова эта головка была очень красивая. Замечательная статуэтка из гипса, точная копия. Причём, она была без тюрбана. Я специально ходил и смотрел на неё долго, когда привезли её бюст и показывали в Пушкинском музее в Москве.

– Ваши пожелания всем любителям вашего творчества на Алтае?

– Читайте больше, дружите с книгой. Не важно, в каком она виде: электронном, печатном. Чем больше вы развиваете почву своей мысли, тем больше почвы для работы ума. Чем больше этого будет у вас, тем большего вы достигните в жизни.

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru