Туризм / Алтай / РИФформа / Артисты

ИРИНА СИРОТИНСКАЯ:

«Я ВЫБРАЛА ТО, ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ»...

Специальное интервью для Алтайского края [24 марта 2006 г.]

Евгений Гаврилов: – Ваши впечатления, которые остались в памяти от первых съёмок сериала «Не родись красивой»?

Ирина Сиротинская: – Очень хорошая подобралась команда. Все как-то сразу пошли на сближение, так хорошо отобраны, что мы много времени на команду не тратили. Команда как в первый день образовалась, так и по сей день существует.

– Чем интересна вам работа в данном сериале? И роль Шурочки Кривенцовой?

– Интересна тем, то это первая моя большая работа. Раньше у меня были только эпизоды. А также тем, что уже год мы находимся в достаточно интересном процессе съёмок. Вообще это всё здорово!

– В чём главное отличие телевизионного сериала от антрепризного спектакля?

– Театр, в котором я играю сегодня, частный. Больше частный, чем антрепризный. Если спектакль, протяженностью час, полтора, три часа, ты должен непрерывно существовать в течение этого времени на сцене, играя одну роль. В сериале от трёх до 20 минут, сколько идёт сцена, ты пробуешь, репетируешь, если не получается, переснимаешь дубль, ещё один дубль. В театре как спектакль пошёл, так и пошёл. Ты не скажешь зрителю: «Извините, мы сейчас заново начнём, так как у нас не получился этот дубль». Театр, конечно, сложнее. Но всё интересно своей спецификой.

– Работа с какими артистами в сериале вам более всего показалась важной в творческом плане?

– С Раисой Ивановной Рязановой, которая играет непосредственно в «Женсовете». Мы с ней наиболее часто на сцене находимся, со Шкловским. Нашему «Женсовету» повезло: в трёх сценах мы снимались с Ириной Муравьёвой и Жигаловым. Это было достаточно интересно. И, естественно, оказаться с нашим мастером Тараторкиным на одной съёмочной площадке я тоже считаю успехом.

Вся наша молодая команда как-то нашла общий язык, мы ищем, пробуем, советуемся и творчески существуем. А на больших артистов интересно смотреть, как они себя держат на площадке, как они перевоплощаются,  предлагают много вариантов. То, что есть большой опыт, безусловно, бросается в глаза.

– Как складывается работа с режиссёрами на съемочной площадке?

– Их несколько. У каждого своя съёмочная неделя. Постепенно мы стали узнавать почерк каждого. Кто-то любит больше трюков, кто-то больше отдаёт предпочтение внутренней линии героев, кто-то мизансцены выстраивает. Мы их понимаем: кто снимает и какой будет стиль, почерк. Есть привычки, любимчики и не очень…

– Были какие-либо трудности в начале съёмок?

– Их не было вообще. Настолько это проходило легко со всех сторон, со стороны всех цехов. И в театре, и на съёмках мне пошли навстречу, так как совмещать две работы было достаточно сложно. Расписание согласуем на три месяца с обеих сторон. Единственное неудобство - мне пришлось уйти из ВГИКа, где я преподавала сценическую речь. Одной работой пришлось пожертвовать, но я нисколько не жалею, потому что я могу в любой момент туда вернуться. Я занимаюсь педагогикой пять лет. Не могу сказать, что это какие-то трудности – это нормальный актёрский процесс.

– Интересные моменты работы в сериале, оставшиеся за кадром?

– Они периодически случаются. Очень часто это происходит, когда мы снимаем что-то интересное. Мы иногда смотрим и понимаем, что очень много кадров вырезали. Не потому что плохо, а потому что по серии перебор, больше времени.

Был такой момент. Шурочка, которая всё ломает на своём пути случайно, не специально, крутит что-то в руках. Так она сломала ножницы, степлер…  И была сцена, когда я подбрасывала вверх апельсин. Подбрасывала, подбрасывала… Он выскакивал из кадра и возвращался обратно ко мне. Вверх и вниз. Мы придумали такую штуку, что в самом конце этой сцены подброшенный апельсин не возвращается. Он исчезает и все смотрят вверх: куда он пропал? Это была своеобразная фишка.

К сожалению, эта сцена не вошла в фильм, потому что там был сильный перебор по серии, было очень много эпизодов - поскольку  третья серия или четвёртая. Совсем начало, когда было очень много материалов. Теперь, надеюсь, мы где-нибудь этот апельсин вставим, используем.

– Ирина, как вы решились стать педагогом театра-студии в высшей школе экономики(ВШЭ)? У вас было много свободного времени? Вы же тогда ещё учились.

– Так получилось, что нашего педагога позвали туда преподавать, когда организовывался театр. И несколько человек вместе с ним позвали помочь. Как-то получилось, что на четвёртом курсе я попала туда на занятия, мне очень понравилось, и я начала преподавать речь, поскольку была ассистентом по речи у своего педагога во ВГИКе. Мне всегда была интересна сценическая речь, но потом как-то постепенно начала преподавать мастерство.

И вот уже пятый год я преподаю в школе экономики. Стала уже руководителем этой студии, у нас множество разных спектаклей. Мы участвуем в различных фестах, были два раза лауреатами. В прошлом году победили, в этом апреле тоже участвовали.

Я этот театр не оставила, потому что мы с ребятами время наше умеем вместе организовывать. Во ВГИКе стационарное расписание – мне пришлось уйти, а с ребятами находим общие точки соприкосновения – когда они могут, когда я. Я им даю задание, и они репетируют без меня самостоятельно.

– Опыт преподавания вы получили от мамы?

– Когда я сказала маме, что я поступаю в театральный институт, она в это не особо как-то поверила, приняла за шутку: «Ну да, да. Но ты скажи, куда будешь поступать?» Когда выяснилось, что меня не сломить, она спросила на всякий случай, если не поступлю, куда пойду учиться. Я сказала, что буду в случае неудачи поступать в педагогический институт на учителя математики, потому что мне очень нравится математика.

В принципе, опыт передавался. У меня и бабушка была педагогом. Это у нас в крови. Во всяком случае, мне нравится преподавать. Но не математику – точно.

– Ваша мама хотела, чтобы вы были бухгалтером или преподавателем. Вы стали актрисой. Почему? Когда вы впервые решили связать свою жизнь с этой профессией?

– Это такая давняя мечта детства, что, сколько себя помню, всё время хотела быть на сцене. И в детском саду, и в школе участвовала на сцене во всяких капустниках, квнах, потому что меня к этому тянуло. А так как этого хотелось с детства, то определённого момента, когда задаёшь себе вопрос: «А кем стать? А не стать ли артисткой?» – у меня не было. Я всегда знала это. Может быть, не всегда об этом говорила, потому что это никто не поддерживал, не с кем было поделиться, не было единомышленников. А когда это всё-таки произошло и нашлись единомышленники, поняла что это – именно то, о чём и мечтала.

Пока за десять лет существования в этой профессии думаю, что ничем иным, кроме этого, не хотелось бы заниматься. По крайней мере, сейчас кажется, что выбрала то, что нравится, что хочу, что хотя бы немного, но получается.

– В своё время вы занимались прыжками в высоту. Когда впервые вы пришли в спортивный зал?

– Я занималась спортом с детства, ходила в бассейн. Кроме того у меня была музыкальная школа. Не было такого, что была только одна школа. Родители пытались помимо школы обеспечить каким-то факультативом. И вот сначала занималась в музыкальной школе по классу аккордеона, который крайне не любила. Но теперь это мне пригодилось в спектакле «День рождения кота Леопольда», где я играю Серую Мышь. У нас там оркестр, в котором я играю на аккордеоне.

Сама научилась играть на гитаре. Если меня посадить за неё, то сыграю что-нибудь.

Но в детстве всё было несколько по-другому. Не то, чтобы заставляли, но получилось так, что начала ходить, а потом бросать уже неохота. Так с трудом и закончила.

Потом занималась в лыжных секциях. Это было год-два. Занималась спортивным ориентированием. Мы всё время ходили в различные секции с моей подругой. И вот однажды подруга потащила меня на лёгкую атлетику, где я занималась два года. Мы бегали, прыгали. Я уже выполнила третий взрослый разряд по прыжкам в высоту спиной. Потом я повредила немножко спину, и мне пришлось бросить спорт.

– Почему произошла травма, которая перечеркнула вашу спортивную карьеру?

– Получилось, что защемила нерв. Теперь травма меня не беспокоит, её уже как бы и нет. Но после травмы я начала ходить в школу манекенщиц, занималась в ней. Там я и встретила человека, который давно учился в ГИТИСе, и через него узнала про все театральные вузы. Так что судьба меня привела к театру. Странными зацепками, разными ситуациями.

– Как вы поступили во ВГИК? Что вам помогло и что мешало?

– Мешало то, что в Москве никого не было знакомых, родственников – негде было остановиться. Мне приходилось вставать в шесть утра и бежать на электричку в Москву, а вечером поздно уезжать. Тут в принципе близко – четыре часа, но на тот момент не ходили маршрутки, и как-то раз я опоздала на электричку. В этот день как раз в Щукинском или в ГИТИСе – точно не помню – закончилось прослушивание.

А на следующей день утром должен был быть конкурс во ВГИКе. Так я целый день провела на Курском вокзале, не спавши, потому что ходили какие-то люди, бомжи.  Я провела ночь в каком-то ужасе. Всё время с места на место пересаживалась в зале ожидания, потому что всё время уборщицы там мыли пол. А на утро поехала во ВГИК. В каком-то странном состоянии, не в своём теле, с нездоровым румянцем, не спавши – что, может, придало какого-то нерва, прошла этот конкурс. Потом уже были сочинение и прочие обычные экзамены. Дальше уже давалось общежитие.

Помогала вера в себя. Какое-то упорство доказать всем, что могу стать артисткой. У меня была мысль, что, если не поступлю, – ничего странного, буду поступать в следующем году. Поступлю в педагогический. Но на следующий год своего добьюсь. Я была очень направлена на это.

– Когда вы впервые попали в «Классный театр»? Чем вам интересна работа в нём?

– Попала туда в 2003 году. Меня пригласил мой педагог, который был там художественным руководителем. Он тогда был как детский театр. Вначале ставили детские и подростковые спектакли. Детский спектакль – это самые строгие зрители. Их не обманешь, трудно привлечь внимание. Дети сразу реагируют на фальшь – дурачатся, ходят по залу. Если внимание не приковано к артисту – показатель большой халтуры. В детском спектакле нужен определённый задор, энергия, искренность и прочее. Играть в детском спектакле – большой опыт.

А потом мы стали выпускать и взрослые спектакли. Такие, как «Парфюмер» по Зюскинду, «Пианино в траве» Франсуазы Саган. Сейчас мы делаем работу с Астраханом - комедию «Алхимики». Это не «Алхимик» Коэльо, а пьеса в стихах. Поэтому существует рост в театре, развитие.

– Как бы вы охарактеризовали Олега Берёзкина, который восстанавливает в нашей стране классическую модель русской антрепризы? Почему ему удался этот проект?

– Как человека, всё время что-то ищущего: новых интересных форм. Человека, который как бы впервые всё время всё познаёт. Он не  боится экспериментов, пробует, приглашает режиссёров разных жанров, стилей. Это человек – открыватель, изобретатель. Ничего не боящийся, ищущий. Именно поэтому ему это и удалось. Конечно, он общается с разными режиссёрами, так как у нас всё идёт по блокам. Театральный триллер-проект:  «Недоразумение», «Упыри» по Толстому, «Утиная охота», «Франкенштейн».

Сейчас новый проект – «Театр любви и страсти» – где «Клеопатра», «Преступление и наказание».

Он старается работать блоками, ищет какие-то новые формы.

– Совсем недавно вы поставили  спектакль «Военные истории». Что это за спектакль? Какова его идея?

– Это было посвящение 60-летию Победы в театре-студии при ВШЭ. Именно с этим спектаклем мы и заняли первое место на фестасе - фестивале студенческих театров. Идея была такова: показать, попробовать прожить вместе с ребятами то время, 1941-1945 годы, так, как если бы мы  были на месте тех молодых людей, которые уходили на войну. У нас было пять небольших отрывков («Мой бедный Марат», «Четвёртая высота» и др.), соединённых  общей идеей. Один отрывок вытекал из другого. Это было несколько историй Великой Отечественной войны. Сначала все были на сцене, была музыка. Как будто все вместе собрались и вспоминают – это было так и так. И все пять картин мы показывали. В итоге они все вместе собирались, все живые, обнимались.

Честно говоря, это слёзовыжималка из зрителей, так как все плакали, было всё грустно.

А потом следом за военными историями мы ветеранам к 9 Мая подготовили (так как весь год был в этой тематике) вокально-литературный вечер, где были песни о войне, стихи, объединённые общей композицией. Они сидели за столом, читали стихи. Ребята соприкоснулись с художественным словом, так как я с ними занимаюсь в основном мастерством – на речь иногда не остаётся времени. Это было полезно для них, чтобы они почитали стихи, попели песни, приобщили людей к литературе.

– Как вы просматриваете свою режиссёрскую деятельность в будущем?

– Мне кажется, что я не одарена в этом плане. Больше я актёр. У меня нет идей, которые бы переполняли. Почему получились «Военные истории»? Потому что все жили этим, не специально, все этого хотели.

Может быть, у меня нет такого материала, который бы меня зацепил, чтобы сказала себе: «Я хочу это делать!».

Рассматривать это как дальнейшую профессию... Не думала об этом. Это получилось как само собой разумеющееся, поскольку в театре ВШЭ азартные ребята. Но если бы мне сейчас предложили вести какой-нибудь курс во ВГИКе, наверное бы, отказалась. Я пока не готова к такому серьёзному, ответственному делу.

– Ваша любимая роль в театре?

– В «Классном театре» у меня все любимые роли. В детском репертуре - «День рождения кота Леопольда», а во взрослом  – «Пианино в траве», роль Алины. Это яркая, характерная роль жены-домостроя, которая приходит домой и строит своего мужа: «Эдмон! Пошли со мной!» И вся такая очень активная.

– Кому принадлежала идея Серой Мыши, играющей на аккордеоне?

– Изначальная идея режиссёра в том, что будет на сцене живой оркестр. Единственный, кто умел играть на аккордеоне в нашем театре – была и остаюсь я. Я играю в один состав. Вначале, честно говоря, испугалась, так как давно на нём не играла. Но мы стали репетировать, к нам приходила девушка из Гнесинского училища, которая помогала выстраивать этот оркестр, и всё замечательно получилось. И в пьесе этот оркестр прописан, и режиссер построил его. Так Серая Мышь играет на аккордеоне.

– Вы сами освоили гитару и играете на ней. Что послужило причиной подобного самообразования? Где его история?

– В театральных вузах часто собираются ребята-однокурсники: вечером или на хождениях, в этюдах и играют на гитаре. Мне всегда это нравилось, и я переживала, что не умею играть на ней. Да и у меня не было гитары. Получилось так, что пока жила в общежитии ВГИКа, у меня была одна знакомая подруга, которая очень хорошо играла на гитаре. Я попросила показать какие-нибудь аккорды. Постепенно она мне их показывала, я сидела у неё в комнате и занималась, пыталась это всё выучить. Но поскольку гитары у меня не было, то всё приходилось периодически вспоминать.

А потом мне подарили гитару. Купила книжечку «Самоучитель на гитаре» и теперь могу (хотя не освоила её в нужной степени, мне, наверное, надо ещё заниматься с педагогом) какие-то мелодии подбирать сама. На элементарных аккордах, которые знаю, в компании можно что-то и сыграть.

– Ваши пожелания всем вашим поклонникам в городе Бийске Алтайского края?

– Пусть каждый человек в своей жизни видит свою цель. Это, наверное, самое главное. Очень часто встречала людей, которые не знают, что им нужно в жизни. Они живут, как овощи: у них нет интереса, нет искорки, огонька в глазах. Они живут так: встают, идут на работу, приходят с работы, смотрят телевизор, ложатся спать. Каждый день однообразие. Кому-то из них я пыталась помочь, но получается, что пока человек сам не захочет найти какой-то интерес в жизни, ему вряд ли кто поможет.

Хочу пожелать, чтобы каждый шёл к выбранной цели, двигался и достигал. Это помогает человеку жить, а не существовать. Следить за своим здоровьем, общаться с близкими людьми – они поддерживают. И если человек достиг цели и отметил про себя это – пусть ищет перспективы в дальнейшем и стремится к следующему этапу, так как в жизни очень много вершин.

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru