Туризм / Алтай / РИФформа / Артисты

ОЛЬГА ПРОКОФЬЕВА:

«МЕНЯ УТВЕРДИЛИ В ПРОЕКТЕ «НЯНИ» – И ВСЁ ПОШЛО»...

Евгений Гаврилов: – Ольга Евгеньевна, в каких телевизионных и театральных проектах вас увидят зрители в ближайшее время?

Ольга Прокофьева: – Самый главный проект, в котором я сейчас существую, - это фильм кинокомпании «Югра» с рабочим названием «Марго. Огненный крест». Режиссёр – Александр Глобин, с которым я недавно выпускала фильм «Ненормальная», который был представлен на «Тэффи» в трёх номинациях. Играю там главную роль. Это мистическая детективно-историческая лента, 12-серийный художественный фильм. О нём можно долго говорить. Это история вокруг сокровищ Наполеона, которые при отступлении в 1812 году из России были утоплены в болотах. Есть некие скрижали, за которыми охотится нечистая сила, и вокруг этого много что происходит. Желание человека обладать богатством не проходит, и происходят детективные истории и т.д. Я играю сотрудника Интерпола вымышленного отдела R13, к которому мы исторически не привязываемся. Сотрудница, которую играю,– писательница. Есть некий момент сокровищ, утерянных при отступлении в белорусских болотах. Есть предположение об этом, а далее – наши фантазии вокруг этого всего.

Мы с историками не спорим, не вступаем ни в какие дискуссии. Много что намешано – это не полный метр, а многосерийный проект. Всё моё свободное время занято этим проектом. Сейчас эту большую работу хочу завершить, так как она снимается не в Москве, а в Белоруссии, в городе Гродно, на неё уходит много сил, поскольку это связано с постоянными переездами.

Новая работа в театре Маяковского выпущена мной в прошлом сезоне, и пока нет, к сожалению, времени на новые театральные проекты. По-прежнему тружусь в театре Маяковского, играю свои репертуарные спектакли, участвую в двух театральных агентствах - это «Арт-партнёр XXI» под руководством Леонида Робермана и театральное агентство «Аметист» под руководством Евгения Зайцева. Могу сказать с гордостью: играю антрепризные спектакли, но авторами этих спектаклей являются Островский, Арбузов и другие, не менее значительные драматурги. Это и составляет всю основу моей жизни.

– Как вам удаётся сочетать плотный съёмочный график и театральные постановки? Как относятся к вашим кинопроектам в театре?

– Не скажу, что мои отношения очень гладкие с нашим художественным руководителем. При этом улыбаюсь, потому что отношения у нас, конечно, нормальные, так как Сергей Николаевич сам актёр, сам трудится в спектаклях, снимается в кино. Последняя его работа у Михалкова в фильме «12». Он понимает, как с утра до вечера пропадать на съёмочной площадке, если делать работу качественно. Поэтому именно в его спектаклях я тружусь много. Взяла себе второй состав. Это ему, конечно, меньше нравится, так как он рад, когда я работаю больше в театре. Но он понимает, что такое большой проект, картина, которая забирает много сил.

Некоторые спектакли в театре в паре со мной, второй состав, играют замечательные актрисы. Они меня выручают.

Количество спектаклей в месяц мне удалось сократить до 5-6 (до этого я играла по 12-13), и поэтому могу выезжать и сниматься.

Да, каждый раз он меня встречает не так радостно: «Прокофьева, когда будем работать?» - «Сергей Николаевич, не покладая рук!» Конечно, шучу, конечно, ему бы хотелось – и правильно, что он так говорит. Иначе мы все разбежимся в разные стороны.

У нас никто не расстаётся с театром, у нас замечательная обойма народных артистов трудится и прекрасно понимает, что театр – это лаборатория, одним кино не продержишься. Это то, что тебя всё время держит в форме, тонусе, это прямой живой контакт со зрителем. И поэтому все любят его. Есть с его стороны маленькие недовольства, но они творческие. «Сергей Николаевич, ну потерпите чуть-чуть. Сейчас вернусь».

– Что вас вынуждает устраивать такой плотный график? Ведь в вашем театре есть доплаты актёрам.

– С 2004 года я нахожусь в таком режиме. Потому что был проект «Моя прекрасная няня». Он был убойным по занятости. Мы всё равно бюджетные артисты. Да, Сергей Николаевич старается нам доплачивать. Но поверьте, мой съёмочный день стоит в два раза дороже, чем моя зарплата в театре за месяц. Поэтому я не могу прожить на одну зарплату в театре.

Но даже не в этом дело. Я всё-таки артистка театра и кино. В кино начала сниматься позже, поскольку был тяжёлый период: у нас лет 15 назад кино было в простое. Лет 7-8 оно существует нормально. И тогда театр заполнял всю нашу жизнь. Сейчас кино в мою жизнь ворвалось, и мне хочется как актрисе что-то там сделать, мне всё интересно. Поэтому это больше не зарплата, которая меня несёт по этой стране, а всё-таки мой актёрский голод по кино.

Я сейчас много от чего отказываюсь. Есть в моей жизни театр Маяковского, есть антрепризные работы, и вот этот проект в кино. Меня приглашают сейчас в хорошие телевизионные проекты: «Танцы со звёздами», «Две звезды». Мне называют даты, а в это время у меня съёмочные дни. Практически от всех телевизионных проектов сейчас отказалась. Жадность меня не душит, какую-то меру для себя установила, но раз проект большой - он заполняет всю мою жизнь.

– Некоторые артисты, когда снимались в «Моей прекрасной няне», оставили театр. Вы же параллельно играли множество спектаклей. Что вас удержало в театре?

– У меня даже мыслей не было, чтобы бросать театр. Всё равно предпочтение отдавалось театру. Это была основная работа. Акценты я не сместила. И при этом был приложен проект «Моя прекрасная няня», где я трудилась как бы на втором месте. И поэтому в контракте моём это было указано, была договорённость о том, что буду продолжать работать в театре.

Что же касается тех, кто ушёл, то Настя сама об этом говорит, я никаких тайн тут не открываю, что у неё не всё гладко складывалось в театре, она практически мало играла, была не очень востребованной актрисой в театре Табакова. Ничего не добавляю тут от себя. Она смело рассталась с театром, поняла, что ей лучше сосредоточиться на чём-то одном. Сергей Жигунов – не театральный актёр, никогда не работал в театре. Он просто какие-то другие свои дела отложил. А Боря Смолкин сократил свои спектакли до 1-2 спектаклей в месяц, поскольку приходилось постоянно жить в Москве. Все другие актёры были менее заняты в театре, и они совмещали.

Под большой обстрел попали дети. Некоторые перевелись в другую школу, чтобы совмещать работу в этом проекте с учёбой. Кто-то  переходил даже на экстерны. Просто в среднюю школу ходить им было трудно.

– Сегодня говорят о театральных и телевизионных актёрах. Что их отличает?

– Мне очень важен и театр и кино. Потому что это практически одна профессия. Телевизионные проекты – это несколько иное. Там мы имеем отношение к нашей профессии, но с этим справляются и ведущие, журналисты. Они ведут какие-то передачи, зрелища. Актёрское дело там не совсем прямое. Но актёрское.

Есть люди, которые творчески трудятся, а есть которым очень важно поддержать пиар. Поэтому они идут из проекта в проект на ТВ. И, наверное, поэтому их называют телевизионными артистами. Закончили проект «Большие гонки», пошли в проект танцев, затем начали петь – и всё это помимо своей основной работы. Может, так кому-то и комфортно существовать, но мне кажется, это большое мелькание вредит артисту.

Да, берут людей без образования в сериалы. Но они так и играют – их сразу видно. Смотришь на экран, начнёт лепетать что-то, и просто переключаешь канал. А продержаться… Одно дело 30 секунд сыграть крупный или средний план, а другое дело продержаться три часа на спектакле.

Это было, когда я ещё с Людмилой Марковной Гурченко работала, и у нас был совместный театральный проект. Когда кто-то из киношных превозносил свою работу, помню её замечательные слова, которые она тогда произнесла: «Что вы мне говорите?! Вот вы, как они, театральные, попробуйте: вот так от звонка до звонка. Попробуйте продержаться три часа. Что вы мне будете рассказывать о трёх минутах! У вас не получилось – вы пересняли. А тут выйди на три часа!». Она произнесла хороший панегирик театральному артисту. Сейчас она тоже много работает в театральных проектах.

И это, действительно, так. Без образования – никуда, здесь делать нечего. Есть самородки, как Бурков, который сначала пошёл в профессию, а потом заканчивал театральный. Но это исключение.

– Тяжело вам было включаться в съёмочные процессы после многих лет работы в театре?

– Всё было понемножечку. Всё было вялотекущим в эти годы. Фильмы снимались, у меня не было просто больших ролей. Был сериал «Воровка». Сериал в каких-то своих рамках прошёл. Там заметили Лиду Вележеву, меня.

Мы выходим из института и понимаем, что можем быть востребованы и в театре и кино. И диплом у нас такой. Правда, надо было учиться в кино. Как существовать перед камерой, как грамотно работать, как поворачиваться. Там есть свои законы. В институте нас этому практически не учили. Мы были в театральном институте, при театре. В кино мы сами чему-то учились. Выходили на площадку и учились. Если хороший режиссёр, то вместе с ним. Нет – копались сами.

Но я не могу назвать какую-то веху или поворот. Кино начало шевелиться. Начали подчищать «Мосфильм» и приводить его в порядок. Переводить его в нормальное творческое положение, а не выполнять функцию склада чего возможно. В воздухе запахло творческой атмосферой. Да и я подумала, что нужно что-то сделать в кино. Мои любимые друзья и режиссёры тоже советовали поучаствовать в кино. Не то чтобы сидела дома, а много трудилась в театре.

Подумала о том, что надо сыграть что-то в кино. Думала: вот сейчас меня хороший режиссёр пригласит. Но не получилось, чтобы меня пригласил какой-нибудь Кончаловский.

Мне предложили работу в ситкоме. Петр Штейн, замечательный театральный режиссёр, светлая ему память, усиленно рекомендовал меня идти в этот проект. «Потом разберёшься. Иди! Не думай! Ситком это или не ситком. Сериал, не сериал. Понятно, у тебя есть свои амбиции, ты заслуженная артистка. И ты хочешь планку какую-то другую. Тебе надо обязательно нарабатывать эти часы». И он красиво меня туда подпихнул, там всё сошлось, и меня утвердили в проекте «Няни» – и всё вокруг пошло…

Наверное, благодаря человеческим факторам всё совершилось. Таким людям, как Пётр Штейн. Низкий ему поклон. Он мне подсказал, что с этого нужно начать, а не сидеть в своих иллюзиях и ждать каких-то сумасшедших предложений.

Они потом появились. Мне очень нравится первая работа, которую мы делали с «Югрой»,– фильм «Ненормальная», полный метр. Сейчас прочитываю новый сценарий и надеюсь, что будет очень хорошая работа впереди.

– Впервые съёмочную площадку вы почувствовали, когда работали бухгалтером в «Останкино»?

– Я была созерцателем, а не участником. Видела, как снимают телевизионные спектакли. Подглядывала из-за шторок, как выходили артисты и всё играли. Это было созерцание, голод по этому, хотелось туда, к ним, непременно что-то сделать. Поступить в театральный институт. Меня это манило. К моему опыту это не имело отношения.

Не известно, как сложилась бы моя судьба – не поступи я на следующий год в театральный. Может быть, я и нашла бы в «Останкино» свою нишу, потому что внутри той системы есть своё движение, есть ступеньки, куда можно двигаться по службе.

– Какой спектакль, из сыгранных, вы могли бы назвать любимым?

– Честно, все любимые. Сейчас достигла такого возрастного витка, что могу выбирать и отметать, что не нравится. А что нравится делать с большим желанием и энергией. Все работы разноплановые и любимые. От ярко характерных комедийных до мелодрамы, драмы, даже чуть-чуть трагедии. Поэтому каждая моя роль – это как коллекции исключительных для меня драгоценных камней: один бриллиант, другой – алмаз, третий – сапфир и т.д. И любой камень хочется надевать и любоваться.

Каждая моя работа для меня – отдельная. Есть какие-то знаковые спектакли, которые меня куда-то на прорыв двинули. Например, до сих пор играю в горинской пьесе «Чума на оба ваши дома». Мне очень нравилась эта роль. Режиссёром была Татьяна Храмкова. Сейчас она художественный руководитель театра Станиславского, а это была моя однокурсница и работала у Гончарова режиссёром. Я у неё много трудилась в спектаклях, она меня занимала почти во всех своих работах. В этом спектакле у меня была роль героини.

Но когда только начиналось, я поняла, что она никогда не даст мне эту роль. Но случилось противоположное. У героини, Анечки Ардовой, был небольшой срок беременности, врачи ей запретили играть, потому что были некоторые сложности со здоровьем. И когда приехали на гастроли в Саратов, возникла проблема. Там была часть труппы театра, оставалось немного народа, и единственной, кто мог заменить героиню, ввестись и за два часа сыграть эту роль, была я. Так распорядилась судьба, Господь, ангел – не знаю. Я эту роль сыграла. Сыграла, наверное, хорошо, потому что не было сомнений, что я буду дальше это делать.

До сих пор её играю. Для меня это был такой прорыв куда-то в другое. Не в ярко характерное, а именно в глубоко драматическое. Играть любовь не каждой артистке не каждый режиссёр может доверить, потому что надо в этом очень сильно убедить. Тут я куда-то прорвалась. Этот спектакль для меня очень знаковый и этим дорог.

Играю до сих пор «Свои люди, сочтёмся» – это «Банкрот». Правда, играем его уже не в рамках театра Маяковского, а этот проект у творческого объединения «Аметист», мы с ним ездим по городам. Играю там Липочку. Ту, что играла Наталья Гундарева. В театре это была её звёздная театральная роль. После этого многие режиссёры её заметили, и дальше карьера её складывалась от этого проекта.

Андрей Александрович Гончаров в театре Маяковского хотел сделать вторую редакцию, и на Липочку пригласили меня. Я сопротивлялась, не понимала, как после Гундаревой это можно делать и т.д. Своя история… Сделала. Эту роль отыграла 10 лет в театре Маяковского, и до сих пор не можем расстаться с этим проектом, хотя Липочка - барышня уже немножко перезревшая, но всё равно молодая.

Но это театр – не кино. Театр – это момент убеждения. Ты вылетаешь на сцену, если ты ещё стройный, у тебя тонкая талия, ты зрителя моментально убеждаешь, что тебе 18, ты скачешь, прыгаешь и т.д. В театре есть некие другие законы. Там можно играть и роль 80-летней старухи, которая у меня есть в арбузовской пьесе. Когда выхожу, зритель смеётся, а потом начинаю их убеждать, что перед ними именно старая бабка, и, насколько знаю по отзывам критиков и зрителей, делаю это убедительно. Актёрская байка. Это когда артист выходит под аплодисменты и говорит: «Ой, сегодня хотел сыграть похуже – не получилось».

По-моему, театр – благодатная почва, где можно играть любые роли.

– Есть ли наиболее сложная для вас роль?

– Если честно, ни одна роль мне легко не далась. Мучаюсь ужасно. Это такая кухня, что даже не хочется об этом говорить. Когда актёр начинает говорить, как тяжела его роль и как тяжела его профессия – ужасно не люблю, потому что когда об этом говоришь – кажется легко, а на бумаге это кажется каким-то нытьём артиста. Поэтому ныть не хочу.

Настолько глубокая наша кухня: как мы не спим, мучаемся, бродим, плачем и т.д. Ни одна роль у меня без слёз не обходилась. Обязательно заходила в какой-то тупик, который кончался рыданиями. Не важно – на плече любимых людей, в гримёрке, но обязательно это было в любой роли. Потом из этого тупика, лабиринта надо было выбираться куда-то и т.д. Это есть у каждого. Мне не хочется роптать.

Я каждую роль – что смешную, что трагическую – выношу долго, тяжело и мучительно.

– Ваша мечта осуществилась? Вы сыграли историческую личность.

– Знаете, не скажу, что сыграла до конца. Если я играю эту личность, то это должен быть центр. Я сыграла Марию Фёдоровну, но она не была главной героиней сериала «Адъютанты любви». Она там проходила второстепенной линией. Мне удалось только прикоснуться к ней, а не раскрыть её до конца. Удалось, может, 2-3 сцены сыграть из жизни этой женщины. Не скажу, что её всю раскрыла. Мне там не хватало материала. И сейчас мечта эта остаётся. Только чтобы это была большая центральная роль, где можно было бы серьёзно об этом поговорить.

– Роль царицы ещё не сыграна?

– Это не обязательно царица. Почему историческая личность? Возьмите прошлый ХХ век – уже там есть исторические личности. Можно найти их и сыграть. Фильмов потрясающих о них много. К примеру, Рассел Кроу, который сыграл в «Играх разума» знаменитого математика, нобелевского лауреата, который умер 30-40 лет тому назад. Он его сыграл так, что просто нет слов. Это историческая личность. Не обязательно 17-19 века. Это признанные, незаурядные, сильные личности. Вот такую личность хотелось бы сыграть, замахнуться туда.

– Какую классику вы более предпочитаете – русскую или зарубежную?

– Мне нравится всё. Но почему-то больше загадок в зарубежной классике. Может потому, что у нас есть некие стереотипы, как ставить Чехова, Гоголя, хотя порой их выворачивают наизнанку. Толи у них своя логика поведения, толи свой юмор и т.д. Когда это следует преломить с их на наше, не обязательно подтягивать к нашему, а может, наше к не нашему. Искать золотую середину. Для меня почему-то больше загадок в западной драматургии. А на нашей мы, наверное, выросли. Многое что видели. Это не то чтобы проще, а менее загадочно.

– Ваши пожелания всем любителям кино и театра в городе Бийске Алтайского края?

– У меня желание приехать к вам в Бийск с каким-нибудь хорошим театральным проектом. Сейчас мне не стыдно: у нас все проекты хорошие. И встретиться с вашим зрителем. А зрителям пожелаю хороших эмоций. Побольше солнечных и светлых дней в душе, оптимизма, терпения и доброты. Слова банальные, но очень нужные. Хочу, чтобы всё у вас получалось, не болели близкие и родные, чтобы все радовались, Это истины. Ценности становятся видны, когда ты вдалеке от своего дома, очень всё перевешивается, всё оценивается по-другому. Они нужны тебе. И нет больше радости, как приезжать домой и общаться со своими близкими. Всем желаю мира в доме. И относитесь ко всему полегче, повеселее. С юмором мы прорвёмся!

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru