Туризм / Алтай / РИФформа / Артисты

АЛЬБЕРТ ФИЛОЗОВ:

«Я БЫЛ СОВЕРШЕННО НЕЗАВИСИМЫМ»...

Специальное интервью для Алтайского края [7 марта 2010 г.]

Евгений Гаврилов: – Альберт Леонидович, несколько слов о планах и что должно вскоре появиться на экранах с вашим участием?

Альберт Филозов: – Планов никаких нет. Никогда ничего не планирую.

Что касается театра, то много лет назад в Москве был спектакль «А чой-то ты во фраке?». Я там играл Ломова, героя, который приходит свататься. А теперь учу роль папы. Хочу ввестись в этот спектакль на роль Чебукова, которую в своё время играл Алексей Васильевич Петренко.

Выходят сейчас с моим участием «Алые паруса» – минисериал в четырёх частях. Там много персонажей из разных произведений Грина. Я играю роль Тильса, Коменданта порта, роль городского сумасшедшего. У Грина есть такой рассказ и этот персонаж оттуда. Забавный старичок, который на самом деле никакой не комендант порта, но ему нравиться встречать и провожать корабли, он знает все суда в порту.

Телесериал сегодняшний, несколько политизирован. Там есть бургомистр, отрицательный персонаж, который просто заболевает, когда его не любят, чего он очень хочет. В сериале много из сегодняшнего времени: есть фашиствующая молодёжь, которая окружает бургомистра.

Это не та романтическая история, не тот фильм, который был с Анастасией Вертинской и Василием Лановым. Это история сегодняшняя, современная, совсем другой фильм.

Сама Ассоль романтическая, из того времени, но Грей более практичный, мужественный, борется за свою любовь и с ним происходят всякие неприятности. Грея играет Стоянов. Это не просто персонаж, который просто приезжает и забирает Ассоль. С ним происходят разные превращения: он сидит в тюрьме и прочее.

– Как вы относитесь к историям Александра Грина?

– Надо сказать, что Грина не очень-то любил. Мне более нравились другие авторы. А сейчас, как ни странно, когда прочёл Грина, его рассказы, отношение к нему поменялось.

Мне раньше казалось, что у него язык не очень хороший, поверхностный, он романтик. А сейчас он мне нравится, как это ни странно, более чем в детстве. Я любил хорошую литературу, и мне казалось, что Александр Грин – неинтересный писатель. Нет. Он своеобразный и по-своему довольно мастеровитый.

Спустя годы по-другому оцениваешь писателей. Я вообще в последние годы много открыл для себя старых писателей, которых не знал. Скажем, весь прошлый год читал Зайцева, всё, что у нас было издано, и очень полюбил его. Зайцев после революции был эмигрантом, прожил очень много лет и умер в 60-х годах. Замечательный писатель.

Мне повезло: на радио записал его эссе про Сергия Радонежского. Это было и очень сложно, и интересно. С одной стороны, это святое, а, с другой стороны, это не житие святого, а эссе, небольшой рассказ.

Многих писателей открыл по-новому. Скажем, перечёл Николая Лескова. Не знал его, мало читал и сейчас, когда прочёл, очень много для себя открыл. Лесков – очень хороший писатель. Своеобразный, очень русский, глубокий, широкий и объективный по характеру описания России. Там есть всё: добро и зло, вера и неверие. Он замечательный, умный русский писатель.

Не случайно он общался со Львом Толстым и тот давал ему какие-то множественные советы. В Лескове есть основы православия. Хотя, он пишет очень много про древние времена, как ни странно, про Византийские. Но там, собственно, и началось православие. Очень поучительно и интересно написано.

Потом, конечно, Иван Шмелёв. Замечательный писатель, у которого перечитал всё, что у нас было и последний его замечательный роман «Пути небесные». Перед тем, как я его открыл для себя, очень любил «Лето господнее». Совершенно недавно, наверное, год назад, появилась эта книга. Это такое увлекательное чтение, помимо того, что это – очень высокая духовная литература, а не просто удивительно, увлекательно написанное произведение.

Если бы я был режиссёр, то сделал сериал по этому произведению. Там есть всё: и настоящая любовь и девица, которую герой буквально скрадывает из монастыря и конец её, и герой уходит, в конце концов, в монастырь, в Оптину пустынь. Он по профессии строитель и там возводит здания, которые существуют до сих пор. Это удивительное и ёмкое произведение, очень высокое по духу.

– Любовь к литературе вы пронесли с детства?

– Литература формирует людей. И детей своих, не скажу, что принуждал, но завлекал всячески литературой, чтобы они окунулись в этот мир…

Я намеренно не завожу дома Интернета. Понимаю, что всё равно придётся это сделать, потому что старшая дочь интересуется мультипликацией и ей это надо. Но они, по крайней мере, научились читать. Люди, которые пропадают в Интернете, вообще выпадают из жизни, пропадают для жизни.

Есть такая замечательная писательница Юлия Вознесенская. В своё время была диссиденткой, её выслали на Запад, она жила в Лейтинском монастыре во Франции, а потом вдруг расписалась. У неё есть замечательные книжки для детей. «Юлианна», про двух девочек – Юлию и Анну, близнецов.

Одна из девочек жила в Пскове, с бабушкой. Была воспитана на православной вере, мать у неё была верующая. А вторая девочка, так как родители её разошлись, жила с отцом в Петербурге. Отец был современный человек, детьми ему некогда было заниматься и он влюбляется в девушку, которую вводит в дом, которая на самом деле ведьма.

И дальше идут три увлекательнейшие книги про эту борьбу. Девочку, которая воспитана на православии матерью, после смерти последней, бабушка привозит к отцу. У него есть друзья – и хорошие, и плохие. Описано, как происходит борьба между добром и злом в детских душах, и как, в конце концов, дочери, которая воспитана бабушкой и мамой, удаётся победить и злую мачеху и прочее.

Это увлекательнейшая литература, написанная хорошим языком. Эту книгу прочла моя старшая дочь, и сейчас младшая читает «Юлианну» с удовольствием. Только что вошла и сказала, что прочитала первую книгу, и будет читать вторую.

У Вознесенской помимо этой книги есть «Путь Ланселота» – очень серьёзное произведение, с взрослыми персонажами и тоже про борьбу со злом. «Путь Ланселота» – это фантазия. Действие происходит во времена Антихриста. Герой борется со злом, с Антихристом. Рекомендовал бы эту писательницу всем.

– Как бы вы посоветовали выбирать книги на полках в магазине?

– Это сразу видно по первым строкам. Или это страшилка про теневые стороны человека или настоящая литература. Это, как правило, чувствуется, когда прочитаешь три-четыре страницы. Становится понятно – что это за писание.

Я не смотрел фильмы Лукьяненко «Ночной дозор» и «Дневной дозор». Но у меня к ним недоверие и не хочу их смотреть. Боюсь, что посмотрю «Обитаемый остров» с отвращением.

Как это ни странно, при всём том, что у американцев всякого мусора полно, у них есть определённый закон в самых лучших фильмах – добро побеждает зло. Для Голливуда это – обязательный закон. И все лучшие фильмы обладают этим качеством.

У нас, к сожалению, пустились во все тяжкие, и может быть что угодно. Тому пример – фильм «Царь» Павла Лунгина. Тем хуже, что фильм сделал очень талантливый человек. И сам Лунгин и актёры, которые там играют – и Пётр Мамонов, и Олег Янковский. И чем талантливей, тем хуже. Фильм вредный, дурной и неправдивый.

Все выпендриваются, чтобы заинтересовать зрителя. И в этом перебирают. Наши известные и популярные режиссёры снимают так, что, скорее, сами себя хотят удивить.

Хорошее всё равно сразу видно. Много видел в этом году фильмов, снятых, как ни странно, женщинами. Они нравственные. Кстати, женские имена неизвестные. Очень хороший фильм Сторожевой.

– Как вы относитесь к поэзии?

– Поэзию знаю мало. Не знаю наизусть стихов, как большинство актёров.

Получилось так, что на меня наибольшее влияние оказала музыка, в отличие от поэзии. С детства пел сольные партии в хоре, у меня был голос, пел в опере. У нас была детская опера-сказка, мы пели под симфонический оркестр.

Музыкой я был заинтересован с детства, знал её и сейчас для меня она сродни тому, как некоторые прочитают стихи и душа их отдыхает. На меня подобное влияние оказывает музыка, не мыслю себя без неё.

Причём, это может быть разная музыка. И классика, и джаз.

Лет 20 назад играл в спектакле «Взрослая дочь молодого человека», где у меня была роль бывшего джазиста, и очень полюбил джаз. Есть просто удивительные классические джазовые вещи, которые никогда не станут хуже, никогда не надоедят.

Меня воспитали книги и музыка. Это такие вещи, которые, действительно, учат. Не могу назвать никого до приезда в Москву, в вуз, кто на меня подействовал. Только литература и музыка.

Родители мои никак не повлияли на это, потому что отца расстреляли в 1937 году, а мать работала, и ей было не до меня. Я пропадал в библиотеке. У нас жизнь была тяжелая, мои друзья стали мелкими жуликами и прочее. Дворовая жизнь меня, слава Богу, не коснулась, потому что пропадал в библиотеке.

– Сегодня вы не ходите на спектакли?

– Это ввиду отсутствия времени. Я довольно много занят в театре. А потом есть и дети, которыми нужно заниматься, и бытовая жизнь вся на мне. Часто читаю в метро. Это просто случайно, что вы меня сегодня застали дома.

Более того, сейчас везде на Западе модны аудиокниги. Люди едут, ведут машину и слушают. У нас тоже аудиокниги практикуются. Не в такой степени, не так много, но уже есть.

– Как вы выстраиваете в своих ролях борьбу добра со злом? Какие роли вам сложнее играть?

– Человек – сложное существо. В нём всё есть. Это клубок ниток. За какую ниточку потянешь, то и вытянешь. Если в себе покопаться, как следует, то всё обнаружишь в себе.

Когда мы приходим на исповедь к священнику, то находим, о чём говорить. Каждый день сопряжён с добрыми и злыми делами, мыслями, поступками. Людей идеальных, которые скажут: я такой вот хороший, добрый, – не бывает. Нет-нет, как бы ты ни хотел, ты обязательно споткнёшься и что-то худое учинишь.

Если играю отрицательную роль, то мне хотелось бы, чтобы у автора в фильме или спектакле, были мотивы. Почему персонаж так делал: либо у его биографии что-то особенное, либо обстоятельства такие, что он стал злым. Не сам по себе.

Хотя, мне приходилось играть много разных фашистов и это – просто маски. Там нет никакого оправдания. Тот же фильм «Тегеран 43». При всей значимости этой роли, на самом деле, это – всё равно маска, не психологический персонаж. Там нет оправдания: почему человек стал таким? К сожалению, это не самое интересное.

Мне интересны роли, где есть психологическое оправдание поступков. Почему человек ведёт себя так. А иначе, не интересно играть.

Был телевизионный фильм «Три года» по повести Чехова, который снимал Любшин. Любшин играл главную роль, а брат его, которого играл я, в конце сходит с ума, и говорит какие-то чудовищные вещи своему брату. Чудовищные с той точки зрения, что он – отрицательный персонаж. Но болезнь эта у него оттого, что он был увлечён определённой идеей, как это говорили в XIX веке, «высказывал черносотенные мысли».

Но это, действительно, от любви, от увлечения хорошими идеями. Есть оправдание, есть понимание: почему он так себя ведёт. А когда просто злой и злой – это маска, которую надо просто изображать. Трудно подступиться, понять, почему человек так делает.

Вообще-то, все люди в жизни считают себя хорошими. Даже самый последний злодей делает это потому что. Либо его обидели в детстве, либо он говорит «весь мир такой и поэтому я буду поступать также». Ничего не бывает просто так, от любви к злодейству. Это неправда.

– Повлияли на ваши воззрения завод и армия?

– Я служил в те годы, когда было ещё не опасно служить. Это было довольно тяжёлое испытание, но необходимое. Тогда я считал, что все должны служить. Тогда не было дедовщины, тех ужасов, которые сейчас открылись. Это были 60-е годы. Не считаю, что это было потерянное время. Необходимо было, чтобы я узнал что-то.

На заводе работал два года и то же не считаю это потерянным временем. Человек должен проходить через трудности. Важно, чтобы он их преодолел.

Конечно, человек, который вообще не знает жизни, будет говорить всё время только про себя. То, что знает он. Обязательно должен быть опыт.

Мне как-то не «доверяли» роли рабочих. Не играл ни рабочих, ни военных. Может потому, что думали, что я этого не знаю. Не играл подобных людей. Это мне, скорее, помогло в понимании жизни вообще, в становлении, как человека.

Пару раз играл следователей и недавно следователя по особо важным делам. А военных вообще не играл, как ни странно. Конкретно в жизни, завод и армия не пригодились, чтобы кого-то изображал. Но это просто знание характера человеческого.

– Отличается психология актёра от рабочего?

– Когда я был рабочим, то был очень независимым. Мне было 16 лет, а ко мне подходит мастер, ему вдвое или втрое больше лет, чем мне, и пытается меня поучать. А станки были старые и постоянно ломались. И я мог совершенно спокойно его послать куда подальше. И он шёл, не обижался. Потому что он подходил в самый тяжёлый момент, когда резцы летели, и я просто приспосабливался выполнять норму. Я был совершенно независимым.

А актёр очень зависимый от всего. От материала, который дал ему автор, от режиссёра, от партнёров, от всего. Так что надо очень много терпения, чтобы работать в театре и кино. Очень много. Есть, конечно, персонажи, молодые звёзды, которые, снявшись в одном сериале, когда их узнаёт народ, могут вести себя по-хамски. Это само собой.

Но раньше театр и кино были несколько другие. Такого раньше не было. Раньше были такие мастера, рядом с которыми что-то сказать – вообще из ряда вон. И режиссёры. Это был профессиональный уровень. Сейчас уровень стал любительский. Снимают часто не актёров: либо манекенщиц, либо кого-то ещё. И хорошо, если некоторые из них потом кончают театральный вуз.

Или снимают студентов. И вообще, жизнь пошла, как они говорят, «более крутая». Учатся с самого начала крутить мир, а не профессию, к сожалению. Мне везло, я на таких особей не нападал. Но то, что читаю часто в прессе и слышу по радио, показывает – есть такие крутые молодые индивиды.

– Кого бы вы вспомнили из профессионалов большого уровня?

– Я работал в последнем фильме с Евгением Евстигнеевым. Это такой мастер!

Мы снимали фильм «Ночные забавы». А поскольку мы заканчивали один вуз, только я был на первом курсе, а он – на четвёртом, то у меня навсегда к нему осталось отношение, как к старшекурснику. Я не мог сказать ему Женя, хотя все вокруг ему это говорили, хотя, моложе его. Я говорил «Евгений Александрович».

Он, конечно, мастер и замечательный человек. Он просто по-человечески помогал, когда были трудные вещи и трудные сцены. Забыть это невозможно. Удивительный человек и выдающийся мастер.

Сейчас много есть хороших актёров. И в кино, и в театре. Мне приходится играть с Татьяной Васильевой – замечательная актриса и мастерица, всё может. И драму, и комедию. И всё – совершенно.

– Что вам ближе: театр или кино?

– Сейчас всё, к сожалению, сровнялось. Уровень стал очень заниженный. В кино, хорошо, если профессионал снимает. Много снимают люди, которым просто удалось достать деньги и они не говорят ничего актёру, потому что считают, что актёр сам должен всё везти.

Профессия актёра не только в том, чтобы говорить слова и делать те или иные телодвижения. Должно быть всё-таки, как это говорили в старые времена – ради чего это всё. Не хочу сказать слово «идея». Но ради чего это делается? Часто – не ради чего…

– Почему вы не хотите использовать слово идея?

– Оно как-то очень опорочено. Как-то очень мало людей искренно говорят, для чего это играется. Часто просто для профессии, в худшем случае для денег, для дела, а не для чего-то другого. Есть что-то другое, ради чего мы живём, чему радуемся. Это и называется делом.

– Вы говорите, что сегодня мало мужчин. Но на экране так много их показывают.

– Это не та мужественность, к сожалению. Я боюсь, что это борьба силы и силы. Соревнование кто сильнее. И не важно – за что борются. То, что играл когда-то Женя Урбанский, хотя, были советские времена, имели основу. Было важно: ради чего эта сила проявляется.

А потом, не всегда сила права. Иногда правее, может быть, и слабость. Православная идея, как Христос пострадал. Иногда, может быть, прав Толстой, который говорил, что силу можно и другим качеством победить.

Слабость иногда бывает сильнее. Это очень простая истина. А сейчас идёт воспитание фильмами жестокости. Я боюсь, что это аукнется. И уже аукается. Очень многие люди от этих сериалов, где всё одно, устают. Часто люди хотят очень простых историй, где не боролись бы злые и злые, сильные и сильные.

Серий Радонежский, кстати, никогда ни с кем не боролся. И когда в монастыре наступали трения, он просто уходил. Уходил и не доказывал, что он прав. И потом его снова призывали монахи. Вот это – идеальное воплощение силы. Сейчас, к сожалению, воспитывают только физическую силу. Требуется только она.

– Может женский кинематограф изменить ситуацию?

– Как ни странно, всё, что было представлено в прошлом году на «Золотого орла», посмотрел, и лучшие фильмы – женские. Они очень нравственные и увлекательные. Двойственности нет, нет отторжения. Есть неожиданности. Может, не случайно, но во многих странах президентами стали женщины. Наверное, люди устали от борьбы мужчин.

– Вы ещё и преподаёте?

– На курсах нашего художественного руководителя, в театре есть курс ГИТИСа, РАТИ.

У нас заочники. Они приезжают два раза в год: месяц весной и месяц осенью. Вот скоро приедут, 19 марта и начнётся…

У них уже есть некоторый опыт. Иногда плохой, иногда хороший. Но поскольку они уже профессионалы, то с ними иногда легче работать, а иногда тяжелее.

Если они не поддаются, то сами уходят, или мы их «уходим». Некоторые из них уже играют у нас в театре – три актёра, наиболее продвинутых. Они учатся на третьем курсе, но уже играют главные роли.

– Вы не любите использования иностранных слов.

– Я постоянно своих девочек поправляю, и теперь они уже поправляют маму, когда та что-то неправильно говорит. Она из Киева и иногда злоупотребляет русскими словами не так. И они её поправляют.

А в театре очень ругаюсь со всеми, когда не говорят точно слова автора. Нас воспитывали по-другому. В школе-студии МХАТ было уважение к авторскому тексту. Я себе порчу репутацию у молодых актёров, ругаюсь за автора.

У нас есть хорошие авторы. Улицкая, хороший литератор, Гришковец, у которого, несмотря на современность, хороший русский язык. Акунин, пьесу которого мы играем – «Чайку». Он переписал свой вариант, но это написано хорошим языком. Акунин говорит словами Чехова, ни одного постороннего, сегодняшнего.

В театре происходит борьба. Многие молодые актеры рассказывают своими словами. Так что приходится часто ругаться.

– Ваши пожелания жителям города Бийска?

– Я очень верю в глубинку. Вижу то, что делается в столицах, в Москве, больше чем в Петербурге. И когда приезжаю в удалённые от центра города, отмечаю, что там люди, несмотря на тяжесть жизни, чище, лучше, не такие «продвинутые» в современной жизни.

Надеюсь то, что было лучшего в России, там сохранится. Современная жизнь очень агрессивная, ломает людей.

Если говорить о советах, то советовал бы перечитывать классическую русскую литературу. Сейчас есть замечательные писатели. Недавно для себя открыл Алексея Иванова, писателя, который живёт в Перми. Несколько его книг прочитал – просто замечательные. Они написаны хорошим языком, очень нравственны.

Несмотря на то, что одна называется «Общага на крови». Это жизнь в общежитии. Очень тяжело и очень страшно. Но она не безнадёжна. В самой плохой и тяжёлой жизни всё равно есть какой-то просвет. На этом всегда стояла русская культура.

Что нам тогда говорить детям? Зачем рожать детей? Если только на безнадёгу и на ужасы? Зачем? Это очень страшно.

Поэтому желаю вам, которые далеко от Москвы, надежды на лучшее.

Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено

fdpp-tyrizm@yandex.ru