Туризм / Алтай / РИФформа / Артисты ВАДИМ АНДРЕЕВ:«МЫ
СДЕЛАЛИ ЛУЧШЕ, ЧЕМ ГОЛЛУВУД»...
Специальное интервью для Алтайского края [8
августа
2006 г.] |
|
||||||
Евгений Гаврилов: – Вадим
Юрьевич, путь ваш в актёры был достаточно необычным. Вы начали с монтировщика
сцены? Когда и почему вы решили связать свою жизнь с театром? Вадим Андреев: – В самодеятельность я пошёл с 8 класса и как-то о
театре особо не думал. Театр нравился, так как родители меня водили на
спектакли, но... Не думал об
актёрстве. Родители мои никакого отношения к театру и кино не имели. Но когда
они меня привели во Дворец пионеров в Москве, в театр юных москвичей, который
существует до сих пор, мне настолько это понравилось! Я из зажатого мальчишки
превратился в актёра сцены, обрёл уверенность. Поступил
не сразу. Работал в театре кукол монтировщиком декораций, а потом сразу на
второй семестр меня взяли во ВГиК Кулиджанов и Лиознова. Учился не 4 года, а 3,5. Сдавал за первые
полгода экзамены экстерном. На
третьем курсе меня утвердили на первую главную роль в фильме «Баламут»,
который был успешным. Дальше картин было много, но такого успеха не было.
Снимались картины, которые оказались не очень хорошими, плохими. И было
как-то обидно, потому что лет 15 я был для всех баламутом - прилипло. Сейчас,
спасибо сериалам, прошли годы, и я не ассоциируюсь только с баламутом,
появились, слава богу, интересные, серьёзные работы. Моё
поколение и лет на десять помладше, даже 35-летние, фильм, конечно, помнят. У
многих он в видеотеках, на DVD, его смотрят. И раза два в год его показывают
по ТВ. – А когда вы смотрели его в последний
раз? –
Я этот фильм не очень люблю. Мне этот процесс не нравился. То, что фильм
получился хороший, то, что он добрый и его помнят - целиком заслуга
режиссёра. Я же ничего тогда не умел. Много играл в то время на учебной
сцене, а как киноартист был никакой. Был просто марионеткой. Режиссер как-то
это смонтировал, из меня что-то сделал, на озвучании
поправил. Помню этот мучительный процесс. Как на меня кричал режиссёр,
обзывая бездарем. Да и сам я себя таковым считал.
Поэтому не люблю этот фильм смотреть. – Вы снимались на третьем курсе. Как
отнеслись ваши преподаватели к съёмкам во время учебного процесса? –
Поскольку этот фильм снимался на киностудии им.Горького
и в объединении Татьяны Михайловны Лиозновой, у
которой я учился, то к третьему курсу уже отпускали. На первом и втором курсе
было строжайше запрещено сниматься, а с третьего я уже официально снимался,
потому что Татьяна Михайловна Лиознова меня как раз
и утверждала как художественный руководитель Второго
творческого объединения на эту роль. Но
потом, когда начал сниматься и приходил на курс на репетиции каких-то
отрывков, а фильм снимали медленно и уже начался
четвертый курс, а в институте репетировали дипломный спектакль, Лиознова меня на каждой репетиции прорабатывала: «Вот,
я тебя отпустила. Тебя испортили. Хоть
выгоняй!» Доставалось
с двух сторон: на съёмках от режиссёра фильма «Баламут», а когда приходил в
институт – от Лиозновой. Этот год был адский для
меня из-за того, что пинали меня два режиссёра –
преподаватель и режиссёр-постановщик. – Вы - выпускник мастерской Татьяны Лиозновой, единственный курс, выпущенный ей. Чем была
интересна учёба у этого мастера сериала? Чем она вам запомнилась? Чему
главному вы у неё научились? –
Она была не одна. И Лев Александрович Кулиджанов – потрясающий, великий
режиссёр, педагог. Они вдвоём вели наш курс. Обучение у нас было по системе
Сергея Апполинарьевича Герасимова, учились вместе с
режиссёрами. 16 режиссёров и 10 артистов. Самое главное - потрясающий
тренинг. Ни в одном театральном институте столько не играют студенты. А нас
было всего 10 артистов. Я играл по 10-12 отрывков за семестр, полгода.
Режиссёры нас назначали на роли, ставили с нами отрывки, а мастера приходили
и корректировали, направляли. Плюс у нас был замечательный педагог по
актёрскому мастерству - Склянский, который изучал с нами систему Михаила Чехова,
тогда запрещённую. Лиознова
и Кулиджанов учили главному – как жить помимо сцены, как существовать на
экране. Потом я у ней
снимался в двух фильмах – небольшой роли в «Карнавале» и в заглавной роли в
её последней картине, которую, к сожалению, всего один раз показали в 1987
году - «Конец света с последующим симпозиумом». Я там играл главную роль –
американского драматурга. 8 месяцев из кадра в кадр снимался. Здесь была
самая главная школа. Вот тут она, действительно, научила меня многому. Что
такое крупный план по-настоящему. Всё время она ссылалась на «17 мгновений
весны»: «Вот Слава Тихонов как крупный план-то держит! А ты всё лицом хлопочешь!
А лицом на экране хлопотать нельзя - это не сцена». Это было потрясающая,
незабываемая школа. А
ещё у нас был очень дружный курс. Мы обожали своих педагогов. Они лелеяли и
любили нас, хотя могли так приложить, что мало не покажется. А среди нас были
Александр Хван, нынешний прославленный режиссёр,
Андрей Эшпай, Лена Цыплакова – курс был хороший. – Вы снимались в кино даже когда
служили в армии? –
После того, как заканчивали институт, ВГиК, забирали в армию на полтора года. Вот я закончил ВГиК, полгода поработал, и в ноябре меня забрали в армию.
Но я служил в автобазе генерального штаба в Москве на
Беговой. Первые пять месяцев была настоящая армия. До присяги в 6 утра подъём
и т.д. Зарядки, наряды… Всё было. При
том, что я был уже известный артист – «Баламут» уже вышел. Конечно,
мне делали снисхождения какие-то – туалет не отправляли мыть. После пяти
месяцев службы режиссер Роговой начал снимать «У матросов нет вопросов»,
следующую свою картину, и он договорился с Министерством обороны, меня
отпустили на съёмки. Пять месяцев снимался в Севастополе. Закончил
сниматься и опять же вернулся в армию
дослуживать. Я - ефрейтор запаса. – Помогла ли вам армия в дальнейшей
жизни? –
Сейчас вспоминаю с ностальгией те времена. А когда только попал туда, была
большая обида. Как я считаю, надо было забирать или до института или если
поступил, то не забирать вообще. Это мешало. Годы уходят, особенно молодые в
актёрской карьере. Я попал в армию на взлёте, у меня тогда было много
предложений - и все они были отвергнуты. Единственно смог договориться –
Роговой. Были очень интересные предложения, которые не реализовались. А
с другой стороны, это была тяжелая, хорошая встряска, и из изнеженного
богемного студента я вдруг превратился в нормального рядового – в этом что-то
было. Всё что ни делается – правильно. А в те времена было обидно. Я узнавал,
как мои знакомые ребята снимаются, работают в театрах, а я при этом мыл полы
в казарме. Но по прошествии времени понял, что это замечательно. Во-первых,
там вошёл в форму, бегал, занимался и для себя. Всё на пользу. – Вадим Юрьевич, несколько слов о
новом проекте «Кадеты». Чем он был интересен для вас? –
Очень хороший сценарий. Мой любимый партнёр, Владимир Стеклов, и я обнаружили
много поразительных и трогательных вещей и много хорошего офицерско-солдатского
юмора. Очень симпатичные персонажи. Я играю офицера-наставника молодых
новобранцев-суворовцев, с ними строг, жесток бываю,
но при этом люблю этих ребят и отстаиваю их при малейшей конфликтной
ситуации: всегда на их стороне выступаю перед начальством. Это заряд
оптимизма и патриотизма. Сейчас,
когда снимаемся почти три месяца в Твери в суворовском училище, если бы мой
сын был помладше и не было ему 27 лет, я бы с
удовольствием туда отдал. Фильм о воспитании: как из молодых парней нашего
пёстрого российского общества становятся мужчинами. Надеюсь, что после этого
проекта молодые ребята будут больше
стремиться если не в армию попасть, то будут по-иному относиться к ней. На
это большая надежда. И у меня, и у всех, кто работает над проектом. По
ходу съёмок мы начали общаться с преподавательским составом и воспитанниками
училища. С первых дней офицеры нас консультируют и учат правильным командам,
следят, чтобы мы по форме были одеты, как бы с самого начала нас опекают. Они
посмотрели вчерне несколько смонтированных серий, в частности, мы показали
генералу, начальнику училища, офицерам, и они одобрили, сказали, что всё как
бы по правде идёт. А
потом у нас помимо основных героев, которых играло шесть
персонажей-суворовцев, снимаются настоящие суворовцы. Взвод же там больше,
чем шесть человек, и ребята иногда подсказывают. Спрашиваю, консультируюсь -
в общем, получается ценное общение, мы всё время работаем как бы под их
контролем. Тяжело
ездить в Тверь, но езжу с большим удовольствием. Проект очень нравится.
Бывают переработки, работаем больше чем по 12 часов, но всё равно радостно.
Очень большая надежда, что получится. У меня давно не было такого приятного
проекта. Не
хочется сглазить сериал, но я, смотря телевизор, понимаю, что такого проекта
не было. Есть хорошие проекты на ТВ, есть слабые, как и в любом деле, но не
помню, чтобы эта тема поднималась. Сериал необычный. – Были запоминающиеся эпизоды на
съёмках, которые не вошли в кадр? –
Я не знаю, что вошло и не вошло. Была приятная атмосфера. Поскольку очень
хорошие партнёры: Стеклов, Валерий Баринов, Александр Шавлович
Пороховщиков… Было очень смешно, когда я,
находящийся сегодня не в очень хорошей спортивной форме, мягко говоря, давно
не подтягивался на турнике, а снимали сцену, когда в одно из первых занятий
по физподготовке я молодым ребятам-курсантам
предлагаю сделать упражнение «подъём переворотом». Ну, они меня подкалывают,
дескать, я теоретически рассказываю, как это делается: подтягиваетесь,
заносите ноги и т.д. И вот один из суворовцев говорит: «В теории вы хорошо
рассказываете, а вот как на практике…» Я отвечаю: «Ага.. Ну,
ладно, считайте». Запрыгиваю на турник и 12 раз этот подъём переворотом
делаю. Я же был не в состоянии и раз его сделать. Осталось
за кадром то, как поставили подставочку под турник, я сел на плечи заму
директора, спортсмену, бывшему волейболисту, и очень доблестно сделал лицом
на крупном плане, как лихо подтягиваюсь, переворачиваюсь. Местные
папарацци даже сняли этот момент. Наверное, где-то опубликуют. А на экране
очень всё здорово, лихо кручу, потому что потом за меня настоящий офицер по физподготовке, полковник, как раз это всё лихо проделывал
на общем плане. Но будет ощущение, что это я. Это
надо было видеть, как меня подтягивали, как это всё происходило под общий
весёлый смех. Я лично изображал какие-то потуги, как я совершаю
усилия по подтягиванию. – Вадим Юрьевич, вы уже не первый раз
участвуете в съёмках сериалов. Чем интересен сериал? Что отличает его от
большого кино? Чего ему не хватает? –
Сериал сериалу – рознь. Есть сейчас такое поветрие, что многие молодые актёры
говорят: «Я в сериалах не снимаюсь». Снимется где-то в прокатном фильме и как
бы отрицает работу в сериалах. Иногда
сериалы получаются гораздо интереснее и качественнее, чем какой-нибудь фильм,
снятый на плёнку. Это было и в те времена, когда я начал сниматься в 1978
году, после первого фильма «Баламут», когда всё снималось медленно,
тщательно. Тогда снимали в СССР по 250 фильмов в год. Из них если десять было
хороших, то замечательно. Сейчас немножко идеализируют, что якобы были
сплошные шедевры. Их было мало. Так же сейчас и сериалы. Качественных
немного. Производится большое количество. Талантливых режиссёров и
сценаристов просто не хватает. Если сериалы хорошие – я положительно отношусь
к ним. А фильмов снимают сейчас тоже довольно много, но шедевры, блокбастеры можно по пальцам пересчитать. Остальное - для пап и мам. Отличие
какое: на производство фильмов даётся больше времени. Там нет такой
сумасшедшей выработки, как в сериалах. В сериалах достаточно много надо в
день снимать: по 8-10 полезных минут. Когда снимаются прокатные фильмы, то
снимают гораздо меньше. Поэтому есть возможность больше времени уделять
репетициям, выставлению света, картинки и т.д. Но если это делает режиссёр не
талантливый, то сколько времени ему не давай – всё
равно ничего из этого не получится. А если сериал снимает талантливый
человек, то он из него сделает фильм. Мне
сейчас очень нравится, что всё ритмично, некогда скучать. Я помню те времена,
когда снимался в тех фильмах, где одна сцена снималась за всю смену. Актёры в
основном сидели и ждали, когда выставят свет и снимут крупный план. Полтора
часа ходишь бездельничаешь. Потом следующий план…
Мне нынешние темпы работы очень нравятся. Снимаюсь иногда в прокатных
картинах, но пока они не очень близки к шедеврам… – Вадим Юрьевич, вы участвуете в
антрепризе. Вы долгое время работали театральным актером. Что отличает
антрепризный театр от стационарного? Есть ли будущее
у стационарного театра? –
Да это было. В России было четыре императорских театра, которые были на
дотации государства российского, а остальные были антрепризы. Так и должно
быть. Должен быть МХАТ, Малый, Большой театры, которые должны быть на
дотации, по пальцам их пересчитать. А остальные должны быть антрепризные.
Сейчас антрепризы в основном - собрались, играют одно название, отыграли,
зритель перестал ходить – перестали. Сейчас очень много театров, которые не
государственные, а антрепризные, которые существуют за счёт сборов,
спонсоров, меценатов и играют успешно. Я
отработал в гостеатре семь лет и, честно говоря, в
него никогда в жизни не пойду просто по одной причине, что это просто потеря
времени. То, что в антрепризе собирается группа актёров, режиссёр, если он
хороший, хорошие актёры и хорошая пьеса… Ушло то
время, когда антреприза была примитивна. Хотя и сейчас есть ещё, где в два
стула играют. Но сегодня в антрепризе уже нормальные декорации, хорошие
артисты, пьесы, и они подчас поставлены интереснее, нежели в государственных
театрах. А главное - люди собираются для того, чтобы сделать быстро дело. Но
это не значит, что плохо. Когда
я работал в государственном театре, спектакль ставился 3-4 месяца, но все
прекрасно знали, что делается он практически за последние десять-четырнадцать
дней до премьеры. А до этого приходят сонные артисты к 10 утра, просыпаются к
12, походят, поделают какие-то этюдики, почитают
пьеску и нормально уходят по домам или на съёмки разъезжаются и потом
приходят за зарплатой. Антреприза
этого не допускает. За это её люблю. Другое дело, что ненавижу любую халтуру. Если это халтурная,
кое-как сляпанная антреприза, абы срубить денег, то это плохо. Сейчас я
немного играю. У Грымова играл в позапрошлом сезоне, спектакль «Нирвана», про
Курта Кобейна. И
прошлый сезон отыграл, ушел - пьеса была не очень, и спектакль разваливался. Вот
Володя Стеклов много играет в антрепризах, у него 5-6 названий. – Вашим голосом говорит дублированный
Ослик из «Шрека». Расскажите об этом проекте. Что
было интересного? Какие были трудности? –
Помимо того, что я снимаюсь, я давно занимаюсь озвучанием.
Ещё с 80-х годов. Не только Ослик из «Шрека». Я
озвучивал Брюса Уиллиса, Эдди Мерфи, Джима Керри. Нас утверждает Голливуд, не наши.
Делается кастинг голосов, отправляется в Голливуд, тем, кто производил
картину, и они утверждают. Меня утвердили потому, что я до этого делал Эдди Мерфи, утвержденный Голливудом в «Полицейском из
Беверли-Хиллз-2», потом был «Чокнутый профессор» и
т.д. И когда пришёл «Шрек», а Ослика там озвучивал
Эдди Мерфи, то вопрос был
как бы решён сразу. Никаких кастингов не было, было ясно, что Ослика должен
делать я. Я его и делал. Работал над
первым и вторым Осликом. Это
процесс такой – сейчас быстро всё делается. Занимает три часа времени. Встаю
у пультика и один прописываю всю партию Ослика. У
меня надеты наушники, слышу английскую озвучку Эдди
Мерфи и стараюсь максимально повторить то, что
делал он в интонационном и голосовом плане. Работаю «под него». Это задача
артиста дубляжа. Им
понравилось. Пришёл факс из Голливуда после первого «Шрека»
о том, что мы сделали лучше, чем они. Наше русское озвучание лучше, чем их оригинальное. Есть такое
признание наших заслуг. К
сожалению, это не отразилось на гонораре. Мерфи за
первого Ослика получил 3 миллиона долларов гонорар, за второго – 6. Не буду
говорить, сколько получил я, чтобы не огорчать наших зрителей. – В молодости вы не использовали
каскадёров. Почему? И когда вы от них отказались? –
Где-то после 30 лет. В этом меня убедили несколько актёров старшего поколения
и один из них - Вадим Захарченко, который очень много снимался в небольших
ролях, но был достаточно известным актёром. Он сказал мне, чтобы я этим
прекратил заниматься. Вадим в своё время, снимаясь в «Тихом доне», сам скакал
на лошади, играя казака, и получил серьёзную травму позвоночника и два года
пролежал в гипсе. Он сказал: «Просто пойми: если с тобой что-то случится, то
ты никому не будешь нужен». К
сожалению, это так и бывает. У нас нет безумных страховок. А потом я ещё со
многими каскадёрами дружен и прекрасно знаю, что они это сделают во много раз
лучше, профессиональнее, и, самое главное, это будет смотреться красивее на
экране, нежели все мои потуги. Зачем делать не своё дело? Делать то, что ты
не умеешь делать, при этом рисковать своим здоровьем? Тем
более на экране, если ты это сам делаешь, как правило, все переснимают с
каскадёрами. Только ради того, чтобы в интервью сказать: «Вы знаете, в этом
фильме все трюки я делал сам». Ну, хорошо. Похвалился.
Замечательно. Но всё это невидимые миру слёзы. Вот
в фильме «Албанец», когда снимался, там не то что трюки, но в холодной горной
реке под солнцем с Александром Дедюшко мы как миленькие три часа форсировали
эту ледяную реку. Я не ожидал, что он споткнётся и упадёт. Упал вместе с ним
и ударился о каменистое дно. У меня тут же выбило колено, раздулось, нога
перестала гнуться. Вот такая была «романтическая» история. – Говорят, что сегодня среди молодых
нет ярких личностей, в которых можно влюбиться. А как вы думаете? –
Конечно, мне очень нравится из тех, с кем я снимался, Сергей Горобченко, очень яркий актёр. Ребята из первого «Бумера», второго не смотрел. Первый посмотрел не потому,
что я там бандита играю, а поразился, насколько потрясающе ребята играют этих
бандитов, настолько они прониклись этими ролями, как они владеют этим
сленгом. Вся четвёрка просто потрясающа. Алексей Чадов.
Я считаю, что как раз молодые ребята сейчас очень профессиональные. В отличие
от нас они более свободные. Мы в силу того времени в жизни были зажатые. В
обстановке постоянного хамства – главный человек официант, главный человек –
таксист и т.д. Всё время в позе просителя жили. А эти ребята свободные. Я им
завидую. Думаю, у них достаточно поклонников и поклонниц. Замечательно
работают. Я
рад, что не молодой и у меня нет таких конкурентов. – Трудно ли вас разыграть? А сами вы
разыгрывали вне сцены кого-либо? –
Меня как раз очень легко разыграть, расколоть. Расскажу, как меня раскололи,
когда работал в театре - самая короткая история, самый гениальный розыгрыш. Я
играл в детском спектакле «Иохим Лис - детектив с
дипломом», а ставил его Игорь Ливанов, знаменитый теперь наш актёр. Он тоже
играл в этом спектакле. Это был театр-детектив, которым руководил Василий
Борисович Ливанов. Я играл в этом спектакле барсука Бонифация,
а Ливанов играл Иохима Лиса. В это время Василий
Борисович Ливанов решил ставить спектакль «Гамлет». Играли
мы в 11 часов сказку и в 14-00. Я пришёл на очередной спектакль к 11 часам и
смотрю, ребята-партнёры в гримёрке переглядываются
на меня, смотрят и спрашивают: «Ты ничего не знаешь?» – «Нет, ничего». -
«Ничего? «Гамлета» собираются ставить». – «Я знаю». – «Ничего не знаешь?» –
«Ничего» – «Ну, ладно». Сыграли
первый спектакль. Приходит Василий Борисович Ливанов: «Вадим Юрьевич, можно
вас, понимаете, на минуточку в буфет?». Взяли мы кофе. – «Вы знаете, что я
собираюсь ставить «Гамлета»?» – «Да». – «Ну, так вот. В нашей труппе, кроме
вас, в роли Гамлета я никого не вижу. В общем, вы назначены на роль Гамлета».
Сказал он мне это, и я, вдохновленный, прилетаю за кулисы. Ребята поняли, что
я уже знаю. «Ну, поздравляем с Гамлетом!» Начинается
второй спектакль. Первый акт заканчивается тем, что моего барсука Бонифация, всю его лавочку грабят. Я в финале выскакиваю
в костюме барсука, на четвереньках ползу на авансцену и говорю слова: «Украли
кровать. Нам не на чем больше спать!» А дальше идёт танец и финальная песня
первого акта. Выползаю
из лавки, ползу на четвереньках на авансцену. Ко мне наклоняется Игорь
Ливанов и шепчет: «Что с вами, принц?»… Минут
десять я не мог произнести свою фразу «Украли кровать…» Это был гениальный
раскол! Игорь Ливанов меня расколол и заставил на сцене смеяться в
драматический момент. Когда
артист должен изображать драматическую историю или пламенный монолог, в этот
момент партнёр что-то ему скажет или покажет - и он раскалывается. Начинаешь
смеяться вместо того, чтобы плакать, дико хохотать - не можешь удержаться.
Зрители не понимают, что происходит. Думают, что так задумано. Есть такие
актёрские игры. Этот раскол: «Что с вами, принц?», когда я в костюме
барсука... А
«Гамлета» Василий Борисович Ливанов, действительно, хотел ставить. Другое
дело, он его не поставил. К сожалению, Гамлета я не сыграл. – Ваши пожелания всем любителям вашего
творчества в городе Бийске Алтайского края? –
Чтобы все были всегда счастливы, богаты, здоровы. И главное, чтобы было как
можно меньше проблем в нашей жизни. Так хочется видеть счастливые,
нормальные, весёлые лица! Больше всего этого не хватает сейчас. Чтобы все
ходили радостные, друг другу улыбались и друг другу
желали счастья. Хотелось бы, чтобы зрители Бийска и всей России ходили только
со счастливыми, радостными лицами. Чтобы у всех было благополучие, здоровье и
любовь. |
|||||||
Использование материалов без указания ссылки на сайт запрещено |